Православное пастырское служение - [53]

Поэтому духовник в своих поучениях говеющим перед исповедью может разъяснять этот сложный процесс духовной жизни, предостерегать от опасных искушений, звать к борьбе с помыслами, указывать на корни наших греховных поступков, т. е. на страсти или лукавые помыслы, и объяснять, как грех нас постепенно пленяет.

Вот несколько полезных мыслей, находимых у отцов-аскетов. "Прилог есть невольное воспоминание прежних грехов. Кто еще борется со страстями, тот старается не допускать такого помышления до страсти, а кто уже победил их, отгоняет самое первое его приражение" (Доброт. 1, стр. 553). "Приражение есть невольное движение сердца, не сопровождаемое образами. Оно подобно ключу, открывает дверь греху в сердце. Потому-то опытные люди и стараются захватить его в самом начале, — так поучает св. Марк Подвижник (там же). Но если самый прилог есть нечто извне приходящее, то все же он у человека находит известное слабое место, на которое удобнее всего направиться. Почему тот же св. Марк учит: "Не говори: я не хочу, а прилог сам приходит. Ибо если не самый прилог, то причины его ты верно любишь" (стр. 554). Это означает, что в нашем сердце или уме есть уже какой-то запас от прежних греховных навыков, которые и реагируют легче на прилоги, чем у тех, кто не имеет этих привычек. Средством борьбы поэтому является постепенное очищение сердца, то, что аскеты называют "трезвением," т.е. постоянное наблюдение за собой и старание никак не дать прилогу войти в наш ум. Очищение или трезвение лучше всего совершается непрестанной молитвой, по той простой причине, что если ум занят молитвенным помыслом, то в ту же секунду времени никакой другой, греховный помысел не может владеть нашим умом. Поэтому св. Исихий Иерусалимский учит: "Как без большого корабля нельзя переплыть морской пучины, так и без призывания Иисуса Христа невозможно изгнать прилога лукавого помысла" (Доброт. 2, стр. 188).

Пастырская помощь в деле исповеди

Священник очень скоро увидит, служа духовным отцом при исповедях, как мало его духовные дети воспитаны в понимании покаяния и духовного делания. С течением времени это становится все более заметным и при учащающемся темпе отхода от Церкви это принимает угрожающие размеры. Люди простые и более бытовые еще сохраняли в старое время большую искренность и простоту в исповедании своих грехов. Интеллигенция же давно отошла от преданий благочестивой старины. Священнику часто приходится слышать на исповеди, что данное лицо не умеет исповедоваться, не знает, что надо говорить. Это затруднение священник скоро заметит в своем приходе. Если присоединить к этому совершенно противоцерковное настроение общества и всех окружающих, а также если нет возможности в данных условиях организовать подготовки к исповеди, то священник увидит, как его подвиг духовничество стал теперь исключительно труден.

Какие средства были у священников в былые, более благоприятные времена и чем можно было помочь своим пасомым в деле подготовки себя к исповеди?

В старое время все помогало священнику. Весь быт государства, общества, больших городов, школы, семьи в большей или меньшей степени содействовал поддержанию церковности и укреплению традиционных устоев. Церковь не была отделена от государства, пользовалось его поддержкой, и не только не было антирелигиозной пропаганды, а наоборот, государство помогало, чем могло, укреплению церковного быта.

Великим постом на первой неделе многие школы и гимназии были закрыты и в церквах происходило обязательное говение учащихся. На масленицу широко гуляли, но с первым ударом великопостного колокола повсюду прекращалось веселье. По вечерам стремились пойти послушать канон св. Андрея Критского, это совершеннейшее произведение духовной поэзии, тончайшего психоанализа и знания души человеческой. Образы этого канона пробуждают покаянное настроение. В домах подавалась только постная пища. Весь быт изменялся. Театры были закрыты, концерты разрешались только духовные, и то не на первой, четвертой и Страстной седмицах. Все готовились к покаянию и причастию: от царского двора до последней лачуги — все чтили эти святые дни. В церковь ходили и старые и молодые (некоторые и со скептическим отношением к необходимости этого), ходили школьники, военные, чиновники, купцы и ремесленники.

Естественно, что все это облегчало и кающимся сосредоточиться для великого таинства покаяния, и священникам для предстоящего подвига своего духовнического служения. Почти ничто не мешало прохождению постного времени. Иногда на это возражают, что было много принудительного и формального. Это имеет известное основание, но известное принуждение есть вид дисциплины и формы и имеет психологическую сторону, которую нельзя отрицать в деле религиозного воспитания.

В молодости некоторым казалось трудным и ненужным воспитательное попечение церкви о говений и исповеди. Но те, кто с детства был воспитан в атмосфере благочестия, традиции, богобоязненности; кто с детства узнал всю красоту великопостного обихода, строгость поста и радость разговения, кто научился подчинять свои желания требованиям Церковного устава, тот знает, как много это дает в деле самовоспитания и работы над собой. Те же, кто был лишен этих ранних воспоминаний, чья жизнь протекала в безбытной распущенности, те лишены богатейшей симфонии церковных и духовных переживаний. Им будет почти невозможно воцерковиться и слиться с жизнью храма. Эти-то люди обычно не знают, как исповедоваться, что говорить священнику, в чем состоят требования нашей традиционной аскетики к падшему человеку и чем она может ему помочь в деле духовного возрождения. К сожалению, все сказанное безжалостно сметено разрушительным "прогрессом" и поворотом истории. Реставрировать прежний быт невозможно.