Православная монархия. Национальная монархия в России. Утопия, или Политическая реальность - [29]

Автор данной «декларации» вспоминает и одно весьма примечательное предсказание, сделанное в пореволюционное время. На вопрос, для чего даны испытания России и русскому народу, прославленный во святых Божиих протоиерей о. Алексей Мечев ответил, что в «тонком сне» Господь ему открыл: «…чтобы сделать в России один народ с одним сердцем и одной душой, и очистив его огнем, Я сделаю его Моим народом, вторым Израилем. Я возвеличу Православие в земле русской, и оттуда оно возсияет на весь свет».

Суть вопроса состоит в том, что нам предлагается выбирать, цепляться ли за «призрак» «Третьей Римской империи», тратя на это последние национальные силы, или становиться действительно сугубо национальным государством — Русью Святой. Но национальным не в сугубо биологическом смысле, но в смысле духовном, что не отменяет и биологических дефиниций, конечно, в смысле теократического сообщества истинно верующих, православных граждан, в смысле государственно организованного народа-Церкви.

Безусловно, уместно прозвучат здесь возражения в том духе, что как же нам быть с идеей Третьего Рима, с идеей универсальной христианской империи? Что земное бытование предопределено до конца времен фактом рождения во время переписи населения Империи времен Императора Августа младенца Христа, который «вписался в римскую власть», то есть стал ее гражданином, предопределив ее онтологическое, неуничтожимое бытие в рамках Истории. Совершенно очевидно, что два понятия — Третий Рим и Новый Израиль — сейчас должны быть согласованы и приведены к одному знаменателю, который мы не собираемся логически обосновывать, но обязаны просто постигнуть как заданную свыше парадигму нашего национального бытия.

Может быть, противопоставление того, что является целым, родилось в сознании наших сограждан под впечатлением потери бывших территорий Российской империи; под впечатлением трагического распада русского народа на части; под впечатлением растущего национализма окраин и животного национализма малых народов, чье историческое существование вообще обусловлено энергетическим полем действительно исторически значимого народа русского.

Наверное, это так. Тогда тем более уместно обратиться к совершенно не знаемой нами истории Византии, события исторической жизни которой во многом играют промыслительное значение для нашего отечества, ставшего законным правопреемником Второго Рима.

Историк и исследователь Византийской империи Ф.И. Успенский, описывая небывалую утрату империей территорий и народностей в результате натиска арабов в VII веке, указывал: «Как в нынешней Турции освобождение находившихся под властью ее чуждых народов способствовало сцеплению и национальному возрождению турок, так и в прежней Византии потеря областей с инородческим населением сопровождалась усилением эллинского национального самосознания, выразившегося в выработке идеи ортодоксальности. Хотя византийское православие с отпадением… областей утратило в своем объеме, но взамен того оно выиграло в цельности и крепости. Реакционные элементы на перифериях группируются в усилившихся религиозных сектах; православное же византийское царство, опираясь на эллинское национальное начало, приобретает тот характер исключительности и филетизма, с которым Византия вступает в Средние века и который отличает византизм как исторический принцип».

Важнейшая, принципиальнейшая мысль кроется в этом пассаже для нашей современности. Нам буквально явлен ключ к постижению смысла последних событий в жизни нашего народа. Нам дан шанс свыше!

Действительно, Византия была лишена арабами областей с семитским (или симитским) населением, к тому же областей, не принявших решений Четвертого Халкедонского Вселенского собора и отпавших от православия в монофизитство. Но перестала ли Византия от того быть империей, быть Вторым Римом? Нисколько! Более того, эллинский национальный византизм и единоверие православных граждан вкупе с отсечением от имперской нации «зараженных» окраин позволили Империи, бывшей в VII веке на краю пропасти, прожить новую историческую жизнь длиной в восемьсот лет!

Очень важно здесь отметить, чем же был в действительности истинный византизм, воспетый нашим национальным гением Леонтьевым и встреченный с непониманием национально настроенными мыслителями, например Астафьевым, полемизировавшим, и, в общем-то, по существу, с Леонтьевым, не принимая его грекофильства с отчуждением от славянской стихии.

В действительности позиции наших мыслителей вполне примиримы. Византизм, в отличие от PAX ROMANO, отказавшись от этнически размытой имперской супернации, сделал ставку на этнически монолитный эллинский элемент и этим спас Империю. Так и сегодня русский народ получил неожиданный и негаданный подарок судьбы, когда не надо больше тянуть за собой азиатские окраины, когда нет надобности разбавлять кровь своей аристократии кровью кавказских и среднеазиатских родов, когда, наконец, в силу обстоятельств от нас отделена часть русского народа, заболевшего смертельным недугом украинства, усугубленного предательством православной веры. Речь, конечно, не идет о всех малороссиянах. Часть из них, верная заветам своих казачьих предков, никогда не считавших себя ни украинцами, ни окраинцами, ни околоточными, ни приобоченными, но частью единого русского народа, отстаивает свое право на веру отцов и на честь и право называться святым именем русича, русского, — честь и право которые они имеют наравне с жителями Великороссии и Белой Руси.