Православие - свидетельство истины (из писем к Д. Бальфуру) - [10]

Шрифт
Интервал

О необходимости аскетического подвига

[Ты пишешь: ]: "Мой образ жизни совсем не аскетический… главный интерес — уйти внутрь". Здесь ты несколько отступил от обычной терминологии. Я тебя понял так: ты решил отказаться от отрицательной формы аскетизма и хочешь остановиться только на положительной (этого в свое время искал и отец Лазарь — Эдгар Мур). Идеологически это представляется нам как нечто более совершенное, но опыт показал, что положительное действие — возрастание в добре, положительная форма — любовь, — в пределах этой жизни по необходимости встречается с отрицательной формой аскетического действия, то есть с борьбою с действующим в нас "законом греха".

"Весь мир лежит во зле" (1 Ин. 5:19). Зло, этот "закон греха", приобрело силу действующего закона невозрожденной жизни нашей психофизической природы. Процесс возрождения, преображения нашей жизни есть соединение двух аскетических активностей — активности Бога и активности самого человека. Вторая, как подвиг человека, принимает иногда отрицательную форму (пост, воздержание, целомудрие, бдение, нестяжание, послушание — отсечение своей воли, нелюбоначалие и прочее), иногда же положительную форму. Чем большего напряжения достигает сия последняя, выражающаяся в постоянном устремлении духа к Богу, в молитве, сострадании, любви, тем менее заметной становится отрицательная форма, частично отпадая, но не переставая, однако, существовать. В начале процесса духовного роста, в начале процесса аскетического обучения по необходимости преобладает отрицательная форма, потому что положительное аскетическое действие есть искомое, цель. Начать с нее своею волею мы не можем. Она есть дар. И когда этого дара удостаиваются некоторые прежде подвига отрицательной формы, то, как показал опыт многих веков, все же через некоторое время дар этот отымется, и тогда в поисках "потерянного рая" христианин предается и отрицательному аскетизму в большей мере, чем не получившие дара.

О росте духовного сознания

[Ты пишешь: ] "Не знаю, причинит ли тебе лишь скорбь и недоумение перемена в моих убеждениях".

Для меня несомненно, что ты переживаешь подлинное оживление твоей духовной жизни, и этому я глубоко радуюсь. Однако весь ряд высказанных тобою в письме мыслей меня наводит на предположение, что происходящее в твоей душе есть лишь начало подлинно религиозной жизни. И именно начало, какой бы силы ни достигали твои настоящие переживания. И если человек с этого начинает, то это должно приветствовать. Но если он на этом остановится (как на чем-то совершенном), то это уже будет "прелестию". Шлейермахер сделал именно эту ошибку. Он попытался "догматизировать" именно эту начальную форму религии, неясное, неконкретное "томление духа", искание Бога, устремление к Богу, жажду подлинного бытия, без положительного осознания, в чем оно. Предел этой формы — потрясающее чувство прикосновения к Великому Вечному Бытию. Все этого рода религиозные переживания человеческого "Я", имеющие характер весьма напряженной жизни самой глубины человеческого духа, — известны и вне христианства, в опыте пантеистическом (буддизм, Плотин, теософия и другое). Но ими далеко не исчерпываются переживания христианина.

И потому мне очевидно, что Шлейермахер висел на трапеции вниз головой. Этот несомненно даровитый, но и характерный протестант, отвергший догматическую веру Церкви и "догматизировавший" свой сентиментальный мистицизм — именно в силу последнего впал в чуждую христианству сферу, в то, о чем я уже писал тебе, а именно: чисто пантеистическое мироощущение Спинозы он признал классической формой религиозной жизни. Шлейермахер по существу, по характеру своей мистики несравненно ближе к пантеизму, чем к христианству. Он даже веру в Личного Бога, веру в личное бессмертие не считал необходимым.

Позволю себе повториться. Этот тип мистических переживаний прикосновения к Непостижимой Великой Сущей Реальности, пред которой реальность этого мира уничтожается, — для христианина есть лишь начало подлинной духовной жизни. Это начальное переживание (знакомое и пантеистам) Шлейермахер (подобно теософам и вообще всякого рода пантеистам) счел конечным искомым и потому отверг не познанную им, как должно, ту последнюю конкретность, в Которой и с Которой Церковь предала нам откровение о Божественном вечном бытии.

О православной культуре

[Ты пишешь]: "Я остался православным в культурном смысле слова", а вместе с тем "я перестал верить многим православным догматам", и еще: "мой образ жизни совсем не аскетический".

В чем же тогда православная культура?

Мне кажется, что если отвергнуть православный Символ веры и веками жизни во Христе приобретенный аскетический опыт, то от православной культуры останется только греческий минор и русская тетрафония.

От твоих слов создается впечатление, что ты тесным рамкам Церкви предпочел протестантскую свободу.

О естественном разуме и вере

Ты пишешь: "Внутренней борьбой я приобрел какую-то духовную свободу". В этой борьбе одержал победу естественный разум. Опыт истории показал, что естественный разум, предоставленный самому себе, роковым образом приходит к пантеистическому мироощущению и мистике. Если же это происходит в душе христианина, не желающего все же отказаться от Христа подобно Льву Толстому, то он приходит к протестантскому рационализму или спиритуализму, мистически приближающемуся к пантеизму. Я как-то внутренно убедился, что отказ от Церкви приведет к отказу от проповеди апостолов. "О том, что было от начала, что мы слышали, что видели своими очами… что осязали руки наши, о Слове жизни, ибо жизнь явилась, и мы видели и свидетельствуем, и возвещаем вам сию вечную жизнь…" (1 Ин. 1:1–2).


Еще от автора Софроний
Об основах православного подвижничества

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Таинство христианской жизни

Архимандрит Софроний. ТАИНСТВО ЖИЗНИСборник статей и архивных материаловThe Monastery of St John the Baptist, 2007 ©Имя архимандрита Софрония (Сахарова; 1896–1993) вряд ли нуждается в особом предисловии в наше время. Его книги «Преподобный Силуан Афонский», «О молитве», «Видеть Бога как Он есть» уже хорошо знакомы православному читателю по всему миру. Также многие знают о нем как основателе православного монастыря святого Иоанна Предтечи в Англии.Издав все законченные произведения Старца, его монастырь приступил к подготовке публикаций оставшихся материалов.


Молитвенное приношение старца Софрония

Книга представляет собой сборник молитв, написанных архимандритом Софронием Сахаровым (1896-1993), автором знаменитой книги «Преподобный Силуан Афонский». Обогащая молитвенную практику Православной Церкви, книга адресована всем интересующимся молитвенным деланием.


АЗ ЕСМЬ

Текст восстановлен из архивных материалов и рукописей. Авторская пунктуация и орфография по возможности оставлены без изменения. *** Подготовка текста, редактирование и верстка: иеромонах Николай (Сахаров). © The Monastery of St John the Baptist, текст, макет — 2017 © Свято-Троицкая Сергиева Лавра, издание — 2017.


Подвиг богопознания. Письма с Афона (к Д. Бальфуру)

Книга представляет собой сборник писем архимандрита Софрония Сахарова (1896–1993) — выдающегося духовного писателя — подвижника нашего времени. Письма адресованы Д. Бальфуру — англичанину, принявшему Православие. В них затрагиваются темы богопознания и православной аскетики. Автор откровенно делится опытом своей духовной жизни, что делает книгу увлекательной и духовно убедительной.


Видеть Бога как Он есть

Господь заповедал нам не творить ни молитвы, ни милостыни, ни поста, ни иных добрых дел пред людьми, считая сие лицемерным исканием славы от них. Отец наш небесный, «Который втайне... и видящий тайное» (Мф. 6:1–18), не благоволит о таких деяниях. И не только заповедь Божия повелевает скрывать нашу внутреннюю жизнь от посторонних глаз, но и нормальный духовный инстинкт, как некий «категорический императив», запрещает нарушать тайну души, стоящей пред Богом. Молитва покаяния пред Вышним есть самое интимное место нашего духа.