Правое полушарие - [9]

Ненастоящие выстроились по периметру комнаты.

– Что-то их много нынче, - Яйтер почесал в затылке. - Вера Дмитриевна! Тьфу, Васильевна… Идите к окошку, там есть местечко. Я сейчас задерну шторы.

Шторами он называл истертые, штопаные занавески в полосочку.

Зейда придвинула стул к столу, села.

– Я их гоню, но все больше без толку, - сообщила она. - Пялятся, надоели.

Яйтер вздохнул и махнул рукой:

– Кушать не просят - и то спасибо.

– Да, спасибо им! - передразнила его Зейда, доставая сигареты и зажигалку. - Может, из-за них и не выходит ни черта. Я не люблю, когда наблюдают.

– Что не выходит? - не понял Яйтер. Он сел на диван, вытянул ноги и не догадывался предложить чаю или чего еще.

– Детей заделывать. Йохо закрывал глаза и затыкал уши ватой.

– Он тоже видит?

– Он даже чует. А нос не заткнешь надолго.

– Можно ртом дышать, - предположил Яйтер.

– У него астма, - теперь вздохнула Зейда. - Он сразу задыхается.

Они помолчали, стараясь не обращать внимание на неподвижных ненастоящих. В голове у Яйтера постепенно оформился важный вопрос.

– Этот твой Йохо… Он что же - как и мы? В смысле - сирота?

Зейда удивленно выдохнула дым.

– Ну да. А ты сомневался?

– Почем же мне знать?

– Ты даешь, - Зейда встала, прошлась по гостиной, покрутила усы-антенны, легонько наподдала бубен. - Нас же много. Точнее, это вас много, а нас - нет. Я одна на всех, в общем. Меня всем по очереди подкладывают: а вдруг получится? Я с одним провела год, еще с одним - четыре, с Йохо - целых пять. Меня давно уговаривали поменять его. Шило на мыло.

Яйтер двигал челюстью, как будто разжевывал услышанное. Он глотнул и, будучи в некотором смятении, зачем-то погладил одеяло.

– Зачем они подкладывают?

Зейда сходила в кухню, вернулась со стаканом томатного сока из холодильника.

– Наверно, вину искупают. Раскаиваются. Хотят, чтобы славная командирская линия продолжилась.

Яйтер подумал и решил, что объяснение полностью его удовлетворяет.

– Они клялись, что ты перспективный, - Зейда пустила очередной смешок. - У тебя агрессивное семя. Едва, говорят, не пробило мою клетку.

Эти сведения оказались выше разумения Яйтера. Он выпучил глаза:

– Я тебя впервые вижу…

– Да ты совсем тупой, - нахмурилась та. - Йохо куда умнее. К чему тебя меня видеть? Ты сдавал анализы? Сдавал. Куда они, по-твоему, пошли?

Яйтер покраснел; это было заметно даже сквозь густую поросль на лице. Зейда раздавила сигарету в пепельнице, поднялась и грузно опустилась ему на колени. Диван еле слышно пискнул. Какая-то недодуманная мысль мешала Яйтеру заняться шерстяным платьем. Семьдесят два года? Нет, не семьдесят два - пять… Откуда же пять?

– Почему ты так долго была с этим Йохо? - вдруг сообразил Яйтер, берясь-таки за язычок "молнии". - Целых пять лет. Получается, что очередь ждала…

– Вы с ним отличаетесь от остальных, - Зейда выпростала руку, полную и смуглую, поросшую волосом. - Вы достойнее. Они намекнули. Сказали, что ваши отцы пострадали сильнее всех. Как мой.

– Премиальные, стало быть, годы, - Яйтер ухватил платье за подол и потянул кверху, Зейда немного привстала.

– Не выключай свет, - попросила Зейда. - В темноте лучше видно демонов. Я не хочу их видеть. Я стараюсь не обращать внимания.

9

Йохо явился под утро с маленьким вафельным тортом и бутылкой мартини.

В это время Яйтер лежал, придавленный Зейдой - ее правыми рукой и бедром; в комнате с ночи остался острый, очень едучий мускусный запах. У Яйтера слипались глаза, и он боялся подумать о Зейде, какой та была лет сорок тому назад.

Они вяло беседовали о ненастоящих.

– Ты вот говорила, что гоняешь их, - сонно расспрашивал Яйтер. - Как это?

– Когда как. Иногда рявкаешь на них, топаешь: уходи, убирайся, канай отсюда! Они стоят. А иногда процедишь сквозь зубы: "пошли вон" - и порядок. У меня плохо получается, когда нарочно. И только одного-двух. Толпа меня совсем не слушается.

– Здорово, - искренне восхитился тот. - У меня и с двумя ничего не выйдет. И с одним не выйдет.

Зейда защемила ему нос:

– Значит, я продешевила? То ли дело - Йохо! Пошепчет или скажет - и все. Как ветром сдувает.

Она, конечно, шутила - глаза выдавали. Яйтер не разобрал, к чему относится шутка: к тому ли, что она якобы продешевила, или к удивительным способностям Йохо.

Звонок резанул по ушам, и Яйтер, болезненно воспринимавший грубые шумы, невольно скривился. Высвобождаясь из-под Зейды, он успел заметить ту же гримасу на ее лице. Не спрашивая невидимого гостя ни о чем, он распахнул дверь и моментально узнал ночного буяна. Йохо сиял виноватой улыбкой.

– Я приношу мои глубочайшие извинения, - сказал он басом и отрывисто поклонился. Яйтеру показалось, что даже щелкнули каблуки. - Я вел себя необдуманно, я не навел справки.

Речь его отличалась от простецкой манеры, в которой изъяснялись Яйтер и Зейда; в остальном же он удивительно походил на обоих: те же грубые, абы как высеченные из сучковатого бревна черты, та же обильная растительность на лице, руках и в проеме цветастой рубахи навыпуск, с короткими рукавами. Седая грива была убрана в косичку. Осклабленная пасть сверкала золотом.

Йохо поднял повыше торт и мартини, чтобы Яйтеру было хорошо видно.