– Жаль Асата, – сказал Самандар, разглядывая рыхлую гору. – Он бы нам ещё пригодился. Интересно всё же, кто запрограммировал его помогать нам? Может быть, Соболев?
– Почему ты решил, что пепел – это всё, что осталось от Асата?
– Когда мы убегали отсюда, пепла здесь не было. Как ты думаешь, это Матвей послал Асата?
– Вряд ли мы это когда-нибудь узнаем, – проворчал Василий Никифорович. – И вряд ли это Соболев.
– Почему?
– Вспомни нашу последнюю встречу. Он с трудом проникся нашими заботами, явно устремляясь мыслью куда-то очень высоко.
– Он своё обещание выполнил, а ты своё нет.
Котов помрачнел, отвернулся.
– Ещё не вечер. Да и он своё выполнил как-то неправильно, раз Ликвидатор остался жив и теперь бегает по «розе», мочит иерархов.
– Он восстановил Закон возмездия…
– Ни хрена он не восстановил! Положение только ухудшилось! И любой закон – дерьмо, если нет средств для его реализации! Всё, хватит об этом. Давай решать свою задачу.
– Покличь Асата, вдруг объявится?
Василий Никифорович вспомнил свой опыт «общения» с тхабсом, сосредоточился на ментальном вызове сторожа границы. Однако прошла минута, другая, а «циклоп» так и не отозвался на зов. То ли действительно погиб в бою со Зверем Закона, то ли, посчитав свою миссию выполненной, растворился в пространстве «мира А».
– Жаль, – проговорил Самандар, по лицу Котова поняв, что усилия друга не увенчались успехом. – Хорошая была программа, я даже стал относиться к ней как к живому существу. Что будем делать?
– Если идти от одного «лепестка розы» к другому, потребуется уйма времени.
– Есть другой способ.
– Какой?
– «Сжимающаяся ладонь».
Василий Никифорович с сомнением посмотрел на главного комиссара «чистилища». Речь шла о применении глобального мониторинга ментальной среды.
– Но ведь для этого нужен целый эгрегор силы, нам двоим не справиться.
– Давай попробуем.
– Чтобы нас засекли «сторожевые псы» остальных «лепестков розы»? Или Зверь Закона?
– Хорошо, что ты предлагаешь?
Василий Никифорович прошёлся по краю разбитой камеры, поглядывая то на её дно, то на бескрайнее море тумана.
– Ты говорил, что имеешь косвенные сведения о спуске Стаса и Марии в «нижние» миры «розы».
– Имею.
– Откуда? Кто их видел?
– Их никто не видел, но Стас так и не научился маскировать синкэн, и его появление в «розе» можно засечь. Я подслушал ментальные переговоры «сторожей» галактического ядра, они беседовали о появлении «внутренней дрожи пространства реальности», соответствующей диапазону «устранителя препятствий».
– Да, – согласился Василий Никифорович. – Синкэн-гата трудно спрятать от взора программы, специально натасканной на обнаружение Посвящённых. Я теперь склоняюсь к мысли, что синкэн в своё время нам просто подкинули. Случайно на такие вещи не натыкаются.
– Не отвлекайся. У тебя есть идея?
– Давай спустимся на самое «дно розы», в «адовы» миры, где сидит Конкере. Вдруг он каким-то образом захватил Стаса и Машу и удерживает их там?
– Вряд ли это возможно. Они в любой момент могут уйти домой, пользуясь тхабсом.
– И всё же я хотел бы убедиться.
Самандар хмыкнул, разглядывая хмурое лицо друга чёрными непроницаемыми глазами.
– Знаешь, что такое риск? Это победа желаний над доводами рассудка. Но я согласен.
– Тогда веди ты, раз уж протоптал дорожку в инферно-реальности.
Самандар мысленно обнял Котова, «включил» тхабс.
Через несколько длинных мгновений они оказались в другом мире.
Мрачная, выжженная, холмистая равнина. Чёрные, коричневые, серые, фиолетовые, сиреневые цвета, кое-где чуть более светлые полосы, оранжевые плеши песка, белые, как кость, скалы. И толстая, стеклянная на вид стена, пересекающая равнину из конца в конец, разделяющая этот мир на две части.
Впрочем, цвет мира за стеной был таким же угрюмым, разве что равнина там была сплошь усеяна дымящимися кратерами.
Небо, накрывающее равнину по обе стороны стены, напоминало пухлую облачную пелену бурого цвета, которую то и дело в разных концах сотрясали зеленоватые сполохи, словно отсверки бушевавшей где-то за горизонтом грозы. Изредка из этой пелены на равнину начинал струйками сыпаться чёрный пепел. Но не это привлекло внимание Посвящённых.
В стене, разделявшей равнину, зияла гигантская звездообразная дыра, края которой вывернулись изнутри фестонами и канделябрами, напоминая застывшее стекло.
Некоторое время земляне рассматривали дыру, принюхиваясь к ментальным полям и местным излучениям. Потом Самандар изрёк:
– Врата Ада! Могу побиться об заклад: Конкере здесь уже нет.
– Стас… – пробормотал Василий Никифорович.
– Парень решил испытать синкэн на заклятии, удерживающем Монарха в его тюрьме. И ему удалось его нейтрализовать.
– Ещё не факт…
– Только синкэн-гата способен пробить магическую стену, сооружённую когда-то Ангелами «розы».
– Но тогда где он? Где Маша?
Самандар не ответил. Он мог только предполагать, что случилось с бывшим оруженосцем Воина Закона, и предположения эти не вызывали оптимизма.
– Пойдём туда?
Василий Никифорович поёжился: этот мир отнимал энергию у любого живого существа, поэтому казалось, что равнину пронизывает леденящий ветер.
– Мы достигли физических и умственных пределов, Вахид. Чтобы идти дальше, нам надо избавиться от самих себя.
