Право учить. Повторение пройденного - [2]
Магрит — моя сестра. Очень старшая, очень умная и очень красивая. И не только по моему мнению, потому что её руку и сердце мечтали бы заполучить многие (а открывает список кузен Ксо). Но с какой целью она нанесла мне сегодня визит? Не хочется думать, что причина — серьёзная.
— Джерон, твоё огорчительное нежелание сменить позу и явить миру свой лик вместо иной части тела, заставляет меня думать, что все труды наставников прошли даром, и хорошие манеры так же далеки от тебя, как...
— Как и этот клубок! — Буркнул я, отчаянным рывком добираясь до беглеца и вцепляясь в него пальцами. Уф-ф-ф-ф! Теперь можно и вылезать.
Миру мой лик и всё остальное явилось не в самом потребном виде, но Магрит, окинув взглядом основательно испачканную одежду, удовлетворённо кивнула:
— Вот ещё один повод, и очень веский.
— Повод для чего, драгоценная?
— Для того чтобы выставить тебя из Дома.
Она шутит? Нет, смешинок в синих глазах не наблюдается. Ни одной. Зато там много других чувств. Например, негодования, которое можно (при изрядной доле воображения) найти даже в строго выпрямленных прядях белоснежных волос, сегодня ради разнообразия усыпанных не белыми или голубыми, а розовыми — в тон недовольно сжатым губам — жемчужинами.
— Выставить?
— Но сначала нам нужно поговорить.
— Серьёзно?
— Серьёзнее некуда.
Согласно пожимаю плечами:
— Поговорим. Я — весь внимание.
— До каких пор это будет продолжаться? — С дрожью в голосе вопрошает Магрит, и лиф платья с видимым трудом удерживает в своём шёлковом плену грудь сестры.
Боги, как же она хороша, когда гневается! А я обожаю злоупотреблять своим талантом расстраивать сестричку, дабы насладиться великолепным зрелищем рассерженной красавицы...
Хм. Не удержал восхищение при себе, и Магрит подозрительно нахмурилась:
— Создаётся впечатление, что тебе нравится меня злить. Я права?
— Ну что вы, драгоценная, я ни в коем разе не...
— Выражение твоего лица свидетельствует об обратном, — чуть успокаиваясь, заметила сестра. — Ты снова смотришь на меня, как на... Впрочем, оставим эту тему для будущих споров. Сейчас я хочу поговорить совсем о другом.
Недовольный взгляд зацепился за клубок, который я держал в руке, и последовала новая волна возмущения:
— Ты не хочешь остановиться?
Всё ещё не понимаю, о чём идёт речь.
— Остановиться?
— Весь Дом завален обрывками ниток, клубками и недовязанными...
Кажется, у сестры не хватает слов, чтобы меня отчитать. Помочь, что ли?
— Вас удручает именно состояние результатов моих занятий? То, что они недовязанные? А если я возьму и...
Синие глаза полыхнули нешуточным гневом:
— И думать забудь!
— Но...
— А что ты скажешь на ЭТО?
Магрит щёлкнула пальцами. То есть, на самом деле, она просто нащупала одну из Нитей и, потянув её на себя, произвела перемещение объекта из одного места Пространства в другое. В мою комнату. А вот откуда?
Я посмотрел на мьюра[3], зависшего передо мной в воздухе.
Наверное, библиотечный. Честно говоря, никогда не ставил себе целью запоминать мордочки всех слуг в Доме, однако, судя по кармашкам фартука, из которых торчат приборы для письма, и лоснящимся нарукавникам, сестра сорвала этого домового с рабочего места за одним из столов Малой Библиотеки. И причём здесь?..
Понял. Как всегда, с опозданием.
Под фартуком мьюр щеголял жилеткой, составленной из квадратов, представляющих собой мои опыты в сфере вязания. Очень миленько смотрится, кстати. Правда, сочетание цветов немного режет глаз, но, в общем и целом...
— Право, не вижу ничего предосудительного... — Пробую подавить спор в зародыше. Магрит, не согласная на скорое примирение, снова щёлкает пальцами. Раз, другой, третий.
Спустя минуту комната оказывается переполненной. По крайней мере, так кажется мне, потому что в воздухе на уровне глаз барахтаются мьюры и мьюри, собранные если и не со всего Дома, то с большей его части. И все они в той или иной мере несут (или носят?) на себе результаты моих трудов.
Синие, зелёные, красные, жёлтые, белые, разнообразных форм и габаритов — так вот, куда делись образцы вязания, которые я забросил в дальний угол за ненадобностью! Что ж, отрадно сознавать: мои старания не пропали втуне. Юбочки, штанишки, жилетки, платки и, боги знают, что ещё красовалось на дёргающих лапками домовых.
Гордо улыбаюсь:
— А что? Очень симпатично.
— Симпатично?! Это ещё не всё!
Магрит начинает складывать пальцы щёпотью, и я умоляюще взмахиваю руками:
— Достаточно!
Мой жест, сопровождённый кратковременной потерей контроля над изголодавшейся Пустотой, рушит магические построения, удерживающие в плену мьюров: со звуком рвущейся струны домовые шлёпаются на пол и, бодро семеня, кто на двух, а кто и на четырёх лапах, спешат вернуться к исполнению непосредственных обязанностей. И как я догадываюсь по тихому ворчанию, некоторые весьма недовольны тем, что госпожа оторвала их от дел. В частности, кухонная мьюри (благодаря мне обзаведшаяся пёстрой вязаной юбкой), перекатываясь через порог комнаты, пробурчала: «Ну вот, овощи в маринаде перележали, и теперь сгодятся только на корм скотине!» Под скотиной мог пониматься, кто угодно, кроме меня, разве что. По той простой причине, что не умею изменять свой облик, а, следовательно, животным стать не могу.
Молодой охотник за ведьмами Марк узнает о существовании амменирского кольца, с помощью которого можно принимать любой облик. Марк загорается идеей найти кольцо, чтобы использовать его в своих целях. Однако для этого необходимо оживить последнюю хозяйку кольца, ужасную колдунью Эрхог. Мало того, для воплощения нужно найти молодую красивую девственницу. И оказывается, что вызвать из небытия дух старой ведьмы гораздо легче, чем загнать ее обратно.
Все пути однажды заканчиваются. Одни тонут в безлунной ночи сомнений, другие тают под ослепительным светом прозрений. Одни хочется завершить поскорее, потому что продолжать не хватает сил — ни духовных, ни физических; за другие цепляешься до последнего мига всем своим существом. Но когда стремительно или смиренно делаешь шаг с обрыва, под ногами вдруг снова оказывается твердь, свежая брусчатка совсем нового, совсем иного пути. И остаётся только одно: начать сначала!
Судьба может нестись вскачь, может неторопливо ползти или лететь, то поднимая своего подопечного к небесам, то роняя в пропасть, но всегда случается день, когда ни одно зеркало мира не может ответить на вопрос: кто ты? Остаются только чужие взгляды, которым раньше не придавал значения. Ты заглядываешь в глаза всем, кого встречаешь на пути собственной судьбы, находишь свои отражения и… Чем больше становится ответов, тем труднее выбрать единственно правильный. Потому что смотреть следует не на зеркальную гладь, а за нее — в себя самого, искать в глубинах озера своей души тот крохотный камешек, что вызвал к жизни штормовые волны.
Ваша судьба расписана от рождения и до смерти, даже на свет вы появились в полном согласии с правилами, почти такими же старыми, как весь ваш род. Служба так тесно переплетена с жизнью, что вы и сами иногда не понимаете, где заканчивается одно и начинается другое. Жену вы тоже выбрали себе сами, окончательно и бесповоротно, и всё, что остаётся, это только полюбить её всей душой. Ни шага влево, ни шага вправо: на всё вам установлены границы. Есть лишь одна свобода — свобода выбора. Вы вольны сбежать, бросив всё, или остаться, но тогда и принимать придётся тоже всё.
Вы любите приключения? А вот некто по имени Джерон их ненавидит. Но, как назло, эти самые приключения льнут к нему не хуже ласковой кошки. И стелется дорога, и голову кружит калейдоскоп лиц, и сплетается клубок интриг, и... каждый миг происходит битва... Да, врагов хватает, но самый опасный и сильный противник — ты сам. Пусть сражение скромное, как стол, накрытый на две персоны, но и в нём будут победители и проигравшие. Непременно будут. На какой стороне вы хотите оказаться? На стороне тех, кто победил? Не торопитесь, почтенные: дорога только начинается...
Сумеет ли Любава, послух князя, выполнить задание, несмотря на противостояние польского посланника и жителей колдовского Муромля? Города песенников и сказителей, детей Велеса? 1054 год. Правление князя Ярослава Новгородского. Мятеж волхвов в Залесье. Использована концепция «Славянских древностей» Иванова и Топорова, Для реконструкции народно-религиозного творчества взяты образы современного фэнтези, потому что по существу фантазии жителей 11 века и современных людей удивительно совпадают.
Старый Крым, наши дни. Одинокая татарка Айше-абла подобрала у подножия горы Агармыш новорожденную девочку. Милую, кроткую, нежную… вот только с птицами и зверями малышка ладила куда охотнее, чем с людьми. И дела у татарки пошли все лучше — не иначе колдовством промышлять стала. Кто же вырастет из найденыша? В тексте есть: смерть, крым, осы.
Двое друзей в результате несчастного случая попадают из 23-го примерно в 30-й век. Думаете, через тысячу лет сохранятся коптящие заводы? Нет, — идет конец техногена. И все может быть гораздо интереснее. Маги, говорящие на языках программирования… Растущие на деревьях готовые изделия. Я затрудняюсь назвать жанр. Это… научная фэнтези. Написана ещё в 1995. Научная Фэнтэзи, созданная неудержимым воображением автора — инженера и программиста. Ведь программист… он почти что супермен… Он владеет Истинной речью… и повелевает рукотворной природой, особенно такой, как в этой книге, где дома растут, как грибы после дождя, где в соседнем лесу можно найти новейший процессор, "летающую тарелку", живое такси или повстречать прекрасную амазонку. Герои повести с первых мгновений втянуты в извечную борьбу добра и зла, где истинные намерения иногда грубо, а иногда тонко завуалированы.
Пародийно-юмористические истории, действие которых происходит в мире Малазанской империи, сочинялись Стивеном Эриксоном с 2002 года. К настоящему времени (2019 год) издано шесть историй, и сюжет автором еще не исчерпан. В одном из интервью писатель назвал их данью уважения "Рассказам о Фафхрде и Сером Мышелове" Фритца Ляйбера; впрочем, предметом фарсовой игры является, скорее, весь объем "триллеров" и "ужастиков" современной масс-культуры. Падкие на убийства колдуны-некроманты Бочелен и Корбал Броч, возможно, запомнились читателю по "Памяти Льда".
Продолжение похождений неугомонных некромантов, ставших желанной добычей всех блюстителей добродетели и стражей закона. Переведены 2 из 3 историй: Гаддова Крепость (The Wurms of Blearmouth) и По следу треснутого горшка.
Судьба не топчется на месте и не забегает вперёд, а всегда ведёт тебя по ей одной известному Пути. Куда-то? В никуда? Не узнаешь, пока не придёшь. На перекрёсток, где необходимо сделать Выбор. И как это часто бывает, нам открываются три дороги. Да, Нет и Возможно. Можно Уйти, выбрав Память. Можно Остаться, выбрав Забвение. Есть ещё и Третий Цвет Пепла — Надежда. Но как поступить, если просто не знаешь, на что надеяться?
Минуты покоя имеют гнусное обыкновение заканчиваться. Снежный ком событий, выросший из крохотной несуразности, сминает и засасывает в себя всё, что попадётся на пути. Остаться в стороне? Как можно?! Ведь сама Судьба приглашает на танец... Вы слышите эту музыку? Что вы говорите? Больше похоже на шум битвы? Не волнуйтесь, почтенные: обнажать клинки не придётся. За вас это сделают другие, да и... Для того, чтобы выиграть войну, иногда достаточно одного взгляда. Под правильным углом, разумеется...
Бывает, мир рушится. Сначала морщины разрушений тонки, как волоски, и почти незаметны, но стоит успокоиться и увериться, что жизнь идёт прежним чередом, трещинки становятся ущельями, и времени остаётся всего лишь на одно действие. Но какое? Стиснуть останки мира в кулаке? Устав от агонии, ударить посильнее? Продлить мучения или прекратить — обычный выбор. Но ещё можно подставить ладонь. Поймать один из осколков и удержать, подарив новую жизнь и ему, и себе. Просто? Да. Только тому, кто норовит всё время сжимать кулаки, никогда не научиться держать мир на раскрытой ладони.
Привычка — приятная спутница: не услышите от неё ни жалоб, ни бранных слов, разве что немного поворчит, если будет ненадолго оставлена без внимания. Привычка — полезная спутница: всегда протянет вам руку и поможет сделать выбор. Как умеет? Что ж, спасибо ей и за это. Но гобелен жизни соткан не из одних штилей, а штормы бушуют не только на водных просторах, но и в глядящих на вас глазах, и когда очередная буря утихнет, вы вполне можете оказаться на берегу совсем незнакомого моря. Считаете, что разучились удивляться? О, как же вы ошибаетесь...