Право последней ночи - [34]

Ольга со стоном поднялась и, встав спиной к ветру, произнесла:

— Ни на что ты не годен, Тарасов. Одни беды от тебя. Одни беды.

Он знал, что Ольга скажет дальше, и потому не стал дожидаться. Обойдя ее, как неодушевленный предмет, Алексей, опустив голову, побрел обратно к машине.

Отойти он успел буквально на пару шагов, когда Ольга вдруг крикнула:

— Тарасов, вернись!

В ее голосе было нечто, заставившее его обернуться. Ольга смотрела куда-то в сторону, противоположную той, куда поворачивала дорога.

— Что? — спросил он.

Ольга ткнула пальцем вперед.

— Смотри, вон там. Это же крыши, да?

Подбежав к ней, Алексей прищурился и стал вглядываться в снежную круговерть. Там, за плотной снежной завесой, действительно виднелось что-то темное, треугольное, смахивающее на скаты крыш. Вот только дорога почему-то вела в другую сторону.

— Да, кажется, это крыши, — медленно сказал он. — Но почему туда нет въезда?

— Может и есть, — возразила Ольга. — Просто мы его не видим. Вероятно, там еще какая-нибудь дорога имеется с другой стороны.

— Там река. И моста нет, насколько я помню.

— Много ты помнишь… Ну что? Пошли?

— Напрямик? — осведомился он, приподняв брови.

Ольга скривилась и неприязненно ответила:

— Нет, я, конечно, понимаю, что ты тут у нас главный траппер, Кожаный Чулок и все такое, но, поскольку ты нас уже завел хрен знает куда, может, я хоть недолго побуду штурманом? И потом, какая уже разница, по целине мы идем или по дороге? Что там, что тут пути нет. Вон, смотри, трава из земли торчит, значит, не настолько снега много.

Алексей помялся, не решаясь сойти с колеи на нетронутый белый покров. Ольга посмотрела на мужа с недобрым прищуром, а потом, пожав плечами, шагнула в снег.

— Ну, чего стоишь? — грубо спросила она и добавила, видя, что Алексей не двигается с места: — Ладно, как хочешь. Лично я устала, замерзла и не хочу бегать взад-вперед, разыскивая дорогу к этому Юдино.

Запахнув пальто, Ольга решительно двинулась к деревне, увязая в снегу. Посмотрев, как развеваются на ветру полы ее пальто, Алексей еще раз оглянулся на маячивший вдалеке призрак брошенной машины и пошел следом.

Солнце уже клонилось к закату, когда они наконец-то добрались до деревни, а добравшись, долго стояли в нерешительности, старательно пряча друг от друга панический испуг.

— Господи боже мой, — хрипло сказала Ольга. Алексей молчал.

Последние шаги дались им особенно тяжело. Вопреки Ольгиным прогнозам, идти по заснеженному полю оказалось тяжело. Проваливаясь в рыхлый снег, они то и дело теряли равновесие. Особенно часто падала Ольга, поначалу лишь всхлипывая от обиды, усталости и сдерживаемой злобы, а потом плача уже в открытую. Пару раз Алексей подходил, чтобы помочь ей подняться, но она с такой яростью отпихивала его от себя, что он оставил эти попытки и просто пошел вперед, прокладывая дорогу. От набившегося снега и холода его тоненькие щеголеватые сапожки, предназначенные исключительно для поездок в автомобиле да коротких перебежек по замерзшим тротуарам, сколько ни поджимай пальцы, не спасали, как, впрочем, и игрушечная дубленка, слишком тонкая для пронизывающего ветра. В животе урчало от голода, а горло драло от жажды, и оба украдкой совали в рот обжигающие губы белые комочки. Совсем не чувствуя ног, Алексей шел к уже отчетливо видневшимся домам, почти не оборачиваясь на Ольгу. Той последние шаги дались ужасно тяжело. И без того еле волоча ноги, она без конца падала и несколько метров преодолела на четвереньках, рыдая от усталости, не в силах встать.

Упасть бы, перевернуться на спину и отдохнуть пару часов…

Снег набился всюду, куда можно: в карманы, за шиворот, в перчатки, рукава и сумку, тяжелеющую с каждым пройденным километром. Когда Ольга наконец доползла до вросшего в землю Алексея, она неуклюже поднялась на ноги и уставилась туда, куда тот смотрел неподвижным взглядом.

— Леш, что это?

От дома, стоящего самым первым, остался один скелет, зияющий пустыми глазницами оконных проемов. Крыша провалилась внутрь, вместо забора — лишь пара столбов да несколько покосившихся штакетин. Облупившиеся стены с щербинами рассохшейся дранки, освещенные тусклым зимним солнцем, выглядели особенно зловеще.

— Леш?..

Ольга не обратила внимания, что назвала его по имени, как всегда в те моменты, когда сердце начинало трепетать от волнения или страха. Он тоже этого не заметил и даже счел чем-то само собой разумеющимся то, что бывшая жена стиснула замерзшими пальцами его руку.

— Ничего особенного, — ответил он. — Просто развалюха. В деревнях всегда так бывает, особенно сейчас. Не в СССР живем. Умирают деревни-то.

— Вон еще одна развалюха, — дрожащим голосом сказала Ольга и мотнула подбородком в руины напротив. — И еще. Когда ты проезжал, так же было?

Он и сам прекрасно видел, что ближайшие четыре дома выглядели ничуть не лучше своего собрата, встречающего гостей на засыпанном въезде. Отвечать не имело смысла. Может, и тогда было так же, может, в деревеньке еще жили. Какая разница теперь?

Мертвая зона. Сейчас солнце сядет, и со старого погоста полезут упыри.

Жуть какая.

— Леш, пойдем отсюда, — тихо сказала Ольга.