Право на жизнь - [13]

С т е п а. Точно!

Дядя Жора Егиянц молчит.

О с т а п ч у к. Обидишь нас отказом.

К о л я - т а н к и с т. С получки и добавим, как, мужики?

Т е т я  П а ш а. И мечта твоего Аршика сбудется.

Пауза.

Дядя Жора Егиянц молчит.

П е т р о в и ч. Ладно, потом поговорим… (Берет стакан, поднимается.) Сколько я смертей человеческих видел — не счесть…

С т е п а (шепотом). Варюха…

Д е в у ш к а  В а р я. Чего тебе?

С т е п а (замявшись). Подай лучок.

Д е в у ш к а  В а р я. Помолчи, потом…

П е т р о в и ч. А все привыкнуть не могу. Каждый раз во мне будто какая-то малая жилка обрывается. Несправедливо это — смерть. Как же так, вот был он, человек, ел, пил, смеялся, руку мне пожимал — и вдруг нет его! Да как так нет, как?! Куда подевался голос его, сияние глаз, невысказанные слова, которые должен был он произнести, дети его будущие?! Несправедливо!..

Т е т я  П а ш а (грустно). И некому пожаловаться.

П е т р о в и ч. А еще горше, когда жизнь отнимает так просто, как Аршика. Ну, понятно, еще война проклятая, старость горькая, болезнь тяжелая, это куда ни шло, хотя тоже непонятно — зачем? Но вот иной раз задумаешься за поминальным столом, и вдруг смерть человеческая поворачивается другим боком, неожиданным. А может, она дана людям для того, чтобы те, кто остается жить, стали лучше. Ну, к примеру… вот Коля-танкист. Поставь его во главе государства, и он никогда по своей воле войны не зачинет, потому что при нем умирали его товарищи фронтовые. Паше это тоже в голову не придет — две похоронки на мужа и сына получила… Или Степа наш. Теперь уж он никогда не сможет поднять руку с ножом на другого человека, потому что на глазах у него убили друга детства Аршика…

Л ё к а (эхом). Аршика…

П е т р о в и ч. Я к чему веду. Хотя смерть сама по себе и несправедлива, но она же очищает души других людей, делает их лучше, добрее, терпимее друг к другу. Память умерших светлая как раннее утро… Помянем Аршика с благодарностью сердечной. Не зря, выходит, он жил на свете. Прими наш поклон за это, Георгий. (Кланяется дяде Жоре. Выпивает.)

Все тоже выпивают, молча закусывают.

Т е т я  П а ш а (подкладывает на тарелку). Ешь, Жора, ешь, миленький…

К л а в а. Налить тебе морсу, Лёка?

Л ё к а. Дай морсу!

К л а в а. Нина, передайте, пожалуйста, бутылку с морсом.

Н и н к а - б у ф е т ч и ц а. Пожалуйста, Клавдия.

К л а в а (наливая Лёке морс). Прости за злой язык, Нина.

Н и н к а - б у ф е т ч и ц а. Прости и меня, проклятущую, соседка.

Целуются.

Т е т я  П а ш а. Давно бы так.

С т е п а. Подкосели наши женщины.

О с т а п ч у к. Клавдия, смотри у меня!

К л а в а. Уж с человеком хорошим не дашь поцеловаться, милиционер!

О с т а п ч у к. То лаются, то целуются… Бабы, что с них взять!

П е т р о в и ч (с горечью). Эх, милые, славные мои! Ну что вы собачитесь, лаетесь по любому пустячному делу, любезностей друг другу не оказываете? Ведь такое пережили, так слезами оппились — сто лет после этого должны любить всех как братья… Что, надо было умереть этому пареньку, чтобы вы по-людски заговорили, теплыми глазами смотреть начали?

Пауза.

К о л я - т а н к и с т. Первую смерть после фронта вижу. Смотри-ка, как она людей всколыхнула, а уж они-то мертвых навидались, не удивишь. Отчего так?

П е т р о в и ч. Да потому, что кончилась война, Коля. Это ты в ней все живешь, а она кончилась. Цена жизни человеческой снова стала настоящей, не уцененной.

К о л я - т а н к и с т. А я все очухаться не могу…

П е т р о в и ч. Дурью маешься. Станешь к станку — и все войдет в свою колею.

К о л я - т а н к и с т. Это верно. Видать, никуда не денешься…

Т е т я  П а ш а (задумчиво). Вот так подумаешь и разведешь руками — что за доля такая выпала нам? Каждая малость кажется подарком…

П е т р о в и ч. Вспомни, что было, Паша, и радуйся.

О с т а п ч у к. Теперь все за плечами. Теперь только жить надо начинать.

Д е в у ш к а  В а р я. Я жизнь будущую нашу так представляю… Каждый новый день, даже в понедельник, идут люди по улице — и все улыбающиеся, нарядно одетые и красивые, как на Первое мая.

К л а в а (мечтательно). Карточки отменят… В хлебный магазин зайдешь, а там булочки на витрине навалом. Белые, сдобные, с хрустящей корочкой…

Н и н к а - б у ф е т ч и ц а. У каждого своя отдельная квартира. (Застенчиво.) С ванной и туалетом, только на две семьи.

С т е п а (передразнивает). «Туалетом»! Махровая мещанка ты, Нина!

Н и н к а - б у ф е т ч и ц а (тихо). Мне ведь за тридцать, Степа. Хочется и пожить по-человечески…

С т е п а. Главное — всемирное братство трудящихся всего мира! Плюс — отсутствие безработицы в капиталистических странах. Это важный момент!

К о л я - т а н к и с т. Хрен с ними, с капиталистическими! Чтоб мы в одну смену работали.

О с т а п ч у к. А надо бы выпить еще и за то, чтобы я был последним милиционером, которого уволят ввиду отсутствия состава преступления среди населения города, села и привокзальных районов.

П е т р о в и ч (не сразу). А я бы хотел, чтобы мы все остались такими, какие есть. Чтобы кусок хлеба с маслом и красивая тряпка не заслонили человека от человека…

С т е п а. Эх!.. (Стесняясь, обнимает Варю за талию.)