Право на поражение - [2]

Никого не было рядом с костром. Он был подожжен одинокой дальней стрелой, не так давно прочертившей сумерки. Стрела была пущена от основания холма, из темноты.

Когда огонь только разгорался, он осветил тело лежащего на возвышении, жесткие, осунувшиеся черты лица, меч и положенные на его рукоятку руки. Но сейчас гудящее пламя скрыло все.

Костер, храм и пустота вокруг. На этот холм и в хорошие времена редко кто забирался, но сейчас он был пуст абсолютно.

Казалось, что путника никто не провожает. Путник должен идти к Лодочнику один. А такой путник должен не просто идти один – он не должен оглядываться. Такой путник должен подойти к Лодочнику гордо, высоко подняв подбородок, без малейших колебаний. Его никто не должен тянуть назад.

Сокол, вылетевший на вечернюю охоту, заинтересовался происходящим на холме и сделал широкий круг в высоте. Пламя неимоверно огромного костра, поднимающееся так высоко, что почти сравнялось с куполом храма. Храм, который был почти скрыт в темноте, освещался сейчас лишь пламенем погребального костра.

Огромный пустой холм.

И море огней факелов у его подножия. Горящие факелы, множество, почти ничего не освещали и казались лишь слабыми точками по сравнению с пламенем костра. За этими огоньками люди, их державшие, скорее угадывались, чем были видны. Но их были тысячи и тысячи.

Огромный холм мог показаться маленьким по сравнению с морем огней вокруг него.

Путник должен был идти к Лодочнику в одиночку. Его никто не должен отвлекать. Но никто не мог запретить провожающим стоять в отдалении. Если только они стоят молча. А они молчали, стояли в отдалении. Никто из них не собирался мешать уходящему.

Ведь уходил король. Менялась эпоха. Наступала осень.

Огни факелов дрожали. Сокол, вдоволь насытившись видом, бросил последний взгляд на этих далеких светлячков и коротко вскрикнул.

Крик сокола оказался единственным звуком, прозвучавшим в сгущавшейся темноте, кроме треска костра.

Далекие огни факелов мало волновали сокола, и он сморгнул, чтобы прояснить свой взгляд и найти что-нибудь более съедобное.

Огоньки факелов дрожали. Особенно если смотреть на них сквозь потоки жаркого воздуха, поднимающегося от костра. Холм был окружен этими дрожащими точками, тысячами маленьких светлячков, шевелящихся у подножия холма.

Огоньки дрожали. Деревушка у подножия гор была маленькая. И огоньки лучин и свечей дрожали. Во многих домах готовились ко сну, и огоньки гасли один за другим. Самым ярким из них был костер, разожженный мальчишками-пастухами, которые повели крохотный табун лошадей в ночное.

Табун был действительно небольшой, собственно – и не табун вовсе, а лишь две кобылы и совсем еще молодой жеребец. Но мальчишек набралось много – прекрасный повод провести ночь у костра, а не в душной избе, и многие постарались им воспользоваться.

Костер горел, стреноженные кобылы с жеребцом переминались неподалеку, пощипывая траву, все дела были переделаны, так что наступило самое время для страшных историй. Их было рассказано уже немало за последний час. Эти страшилки, и темная ночь, становящаяся лишь темнее от света костра, и отсутствие взрослых поблизости – все заставляло мальчишек жаться ближе друг другу, все плотнее окружать костер.

Но истории все равно не останавливались, и каждый новый рассказчик старался переплюнуть предыдущих.

Всем было страшно, поэтому каждый обращал внимание на любую мелочь. Крик ночной птицы заставил младшего вздрогнуть – и это тут же стало поводом для шуток остальных.

Однако когда заволновались лошади, насторожились уже все мальчишки. Они знали, что лошади просто так дергаться не будут, и опасность, на которую животные могли среагировать, носит вещественный характер.

Жеребенок тоже поднял голову и уставился в темноту. Волей-неволей взгляды всех мальчишек обратились в ту же сторону.

Из темноты начали выходить люди. Худые, обросшие, грязные до черноты. Первым порывом мальчишек было дать деру, но страх парализовал их на мгновения, а потом они поняли – эти бредущие люди не могут представлять ни малейшей опасности. Слишком они слабы. Чем ближе незнакомцы подходили к костру, тем понятней становилось, что они меньше всего похожи на порождения ночных кошмаров и страшных историй, рассказанных у костра.

Наступала осень. Перемены ждали многих в Акреноре. Перемены ждали королей и нищих, воинов и крестьян.

Часть первая Осень

Подгорные владения Бохута IV

Бодор приостановился в задумчивости. Ему очень хотелось продолжить путь, но он отлично осознавал, насколько это может быть опасным. Знал он такие места, не в первый раз. Когда завалы встречаются все чаще и чаще, основной проблемой является не то, что их приходится растаскивать, иногда даже пробиваясь сквозь камни, как впервые. Проблема была в другом – такие завалы просто так не появляются. Это значит, что весь коридор небезопасен.

Но Бодор чуял жилу. Он нашел один чудесный камень, как только набрел на этот коридор. Недавно, с полчаса назад, нашел еще один. Все его инстинкты истинного гнома говорили о том, что еще чуть-чуть, и он обнаружит лучшую жилу в своей жизни. Не короткой жизни, кстати сказать.