Право на пиво - [12]

— Молоток, мужик! — я в порыве искреннего восхищения потряс его липкую руку. — Правильно решил, по-мужицки. Теперь стой тут и жди.

Я перебежал улицу и уселся на скамейку, теплую то ли от солнышка, то ли от толстой задницы первого номера. Собака, секунду поколебавшись, тоже сделала свой выбор и засеменила за мной. Хрен с ней, некогда гонять — осталось тридцать секунд.

Ну надо же — все как тогда! И эти ленивые облака, и подернутые зеленой дымкой деревья, и смешанный запах молодой травы и мокрой земли. По-прежнему раздолбаны трамвайные пути, скрипит на сквозняке старая дверь, смотрит в дырочку недремлющее око Екатерины Эдуардовны. Только на моем месте теперь смирно стоит незнакомый ханурик, а под ногами у него мраморная запятая — продолжение предложения. Черт, надо было хоть имя его спросить, что ли… А впрочем, какая уже разница, дело сделано. Я придирчиво осмотрел со стороны его сутулые плечи, обвисшие на тощем заду штаны и притулившуюся возле стоптанных ботинок авоську. Нет, на брата-близнеца он не тянет. Он — мой жертвенный козел, привязанный к языческому столбу городского фонаря. Злые духи, живущие в этом доме, примите мою жертву! Я откупаюсь его кровью от своего несчастья. Его плотью выторговываю восемь корявых лет минувшего будущего. Его телом вымениваю себя настоящего на самого себя же прошедшего, хотя прекрасно понимаю бессмысленность этого обмена. Ибо сейчас, в эту секунду все как тогда, восемь лет назад, все, кроме меня. Мне снова двадцать семь, но в эти, уже другие двадцать семь я пришел дрессированным психопатом, вздрагивающим при виде каждой особи женского пола и чуть что натягивающим на лицо широкую неискреннюю улыбку. И мне уже никогда не стать прежним. Тьфу, опять у меня патетическая диарея. Это на нервной почве. Ничего, сейчас отпустит — время вышло. Представление начинается!

Блеснуло на фасаде дома распахнувшееся окно, вступительным аккордом грохнула рама, на алкоголика посыпались конфетти сухого мусора. Он посмотрел вверх. Срежет по металлу — оркестр играет тушь! И с карниза шестого этажа на голову счастливчику тяжело сорвался громадный плоскомордый кот.

— Ой, бля! — взревел мужик, но с места не сдвинулся. То ли вследствие выпитого алкоголя, то ли и правда по счастью изголодался до предела. Он видел, как приближаются расширенные от ужаса кошачьи зрачки, отчаянным пропеллером вертится хвост, нацеливаются растопыренные когти. Мгновение, и кот обрушился на его лицо, сдирая скальп и разрывая мочки ушей. Ура! Вы выиграли, дорогой участник шоу! Кот проехался по голым плечам, распуская на полоски ветхую майку и дряблую кожу, на мгновение завис на истертых джинсах и сиганул за плевательницу. Мужик вопил, как и положено победителю, обхватив голову руками и выделывая ногами кренделя. Екатерина Эдуардовна в волнении отдернула занавеску. Аплодисменты игроку и приз в студию! Из подъезда выпорхнула прекрасная фея — блондинка в распахнувшемся от смятения чувств халатике и розовых мягких тапочках.

— Хэппи! Боже мой, Хэппи, ты жив?

Подхватила на руки одуревшего кота и прижала к заманчивой груди.

— Котик мой! — залепетала фея. — Счастье мое, ты цел? Боже! Боже, что ты пережил! — она подняла очаровательные глазки и воскликнула. — Вы спасли его! О, не надо скромничать! Я знаю, что вы спасли его! Вы отважный, самоотверженный человек, и я у вас в долгу.

Легкий полупоклон. Браво, милая! Брависсимо! На твою премьеру затесался безбилетный зритель и отбивает себе ладоши, подпрыгивая на месте от восторга!

— Пойдемте, я омою ваши раны. Ну, пойдемте же!

И она мягко, но настойчиво увлекла моего онемевшего окровавленного козла в сырую пещеру подъезда. Духи приняли мою жертву.

Я знаю, что будет дальше — йод, бинты и восхищение. Я знаю, что кореша больше не дождутся своего… э-э-э… Надо было все-таки спросить его имя. Потому что под личиной феи скрывается демон — пожиратель мужчин. Ласковый и нежный, он стреноживает любовью; опутав заботой, душит преданностью и понемногу, капля за каплей, высасывает кровь. Прости-прощай, моя Орландина! Рукав твоего платья буду целовать не я. Я свободен, как выскользнувший из влажной ладони воздушный шар, и никогда не вернусь обратно! Где-то там, в другой реальности на восемь лет вперед ты конечно же ищешь меня, вынюхивая мои следы на мокром тротуаре и расспрашивая обо мне вездесущих подвальных крыс. Ищи, любимая, ищи. Ищи-свищи.

А здесь я и сам приду. Через восемь лет благостный и пополневший, сяду с бутылочкой пива на новую помпезную скамейку и подожду своего должника, чтобы прочитать на его лице историю болезни, сожравшей на этот раз не меня. И, кто знает, может быть я разжалоблюсь и кину ему спасительную соломинку, задав всего один вопрос: «Сколько слоников на комоде Екатерины Эдуардовны?» Ведь их не семь, их сотни, верно? А впрочем, сказав «а», я скажу и следующую букву. Не буду мучить брата-мужика неразрешимыми загадками, поскольку и сам решение нашел совершенно случайно, поведя себя, как и положено дураку. В ярости сгреб слоников с полированной поверхности и шваркнул об пол. Первую горсть, вторую, третью. Пока случайно не наткнулся на своего. Одного из. Неотличимого от прочих. С хоботом-крючочком и прижатыми к гладким бокам ушами. Мое несбыточное счастье, схваченное старухой-процентщицей и туго упакованное в мраморный флакон.