Право на месть - [2]

Сейчас макушка лета, но небо свинцово-серое и грозит дождем, наполняет воздух прохладой. Я смотрю, пока Джоди не сворачивает за угол, и уже собираюсь вернуться в тепло дома, когда вижу машину, припаркованную на изгибе нашей тихой дороги. Мурашки бегут у меня по коже. Незнакомая машина. Темно-синяя. Я не видела ее прежде. Я знаю машины с нашей улицы. У меня вошло в привычку замечать такое. Эта машина новая.

Сердце колотится у меня в груди, словно бьется о стекло птица. Я стою не шевелясь. Ситуация не «бей или беги» – ситуация непреодолимого страха. Двигатель у машины заглушен, и я вижу кого-то за рулем. Коренастый. Машина слишком далеко – лица не разглядеть. Он смотрит на меня? В голове моей жужжание, словно мухи летают, пытаюсь перевести дыхание. Паника грозит окончательно лишить меня разума, и тут на передней дорожке своего дома появляется человек, он натягивает пиджак и одновременно пытается помахать водителю. Слышу звук стартера, заработал двигатель. И только когда машина трогается, я вижу маленькую полоску в клеточку сбоку внизу. «ИзиКэбс».

Прямо гора с плеч! Я едва не смеюсь. Едва.

Ты в безопасности, говорю я себе, когда такси проезжает мимо, и никто из машины не смотрит в мою сторону. Ты в безопасности, и Ава в безопасности. Ты должна успокоиться.

Конечно, это легче сказать, чем сделать. За долгие годы я это поняла. Но по-настоящему страх никогда не отпускает меня. Случаются часы, когда я почти расстаюсь с прошлым, но потом какая-нибудь случайность включает панику, и я понимаю, что страх всегда будет со мной, словно горячая смола, прилепившаяся к моему нутру. А недавно меня обуяло это чувство – гложущее беспокойство, будто происходят какие-то странности и я должна их увидеть, но не вижу ничего. Может, дело во мне. В возрасте. В гормонах. Ава растет. Может, и нет ничего серьезного. Но все же…

– О чем задумались?

Я охаю, дергаюсь, а потом смеюсь, как смеются от испуга, хотя мне совсем не смешно. Я держусь рукой за сердце, когда поворачиваюсь и вижу миссис Голдман у двери ее дома.

– С вами все в порядке? – спрашивает она. – Совсем не хотела вас напугать.

– Да-да, извините, – отвечаю я. – Задумалась о предстоящем дне. Сами знаете, как это бывает.

Я возвращаюсь к дверям своего дома. Не уверена, что миссис Голдман знает, как это бывает. Она осторожно наклоняется, чтобы поднять со ступеньки бутылку молока, и я вижу, как она морщится. Что ждет ее впереди? Телевизор днем? Считать оставшиеся дни? Бессмысленность существования? И сыновья к ней давно не приезжали.

– Думаю, сегодня будет гроза. Привезти вам что-нибудь из магазина? Мне все равно покупать хлеб и всякую мелочь. Правда, я вернусь довольно поздно, потому что после работы еду с Авой в пиццерию. У нее день рождения.

Хлеб нам не нужен, но мне не нравится думать, что миссис Голдман придется выходить из дома под дождем. У нее суставы болят, а дорога скользкая.

– Ой, если не трудно, – отвечает она, и я слышу облегчение в ее голосе. – Вы такая милочка.

– Ну что вы!

Я улыбаюсь и одновременно чувствую жуткую боль, которую не могу до конца объяснить. Вероятно, сочувствие беспомощному человеку. Что-то в этом роде. Я слушаю, а миссис Голдман перечисляет, что ей купить, – список коротенький. Немного нужно одинокому человеку. Я добавлю к этому бисквит «Баттенберг». Маленький подарок. Нужно бы напроситься к ней на чашечку чая в выходные. Сидит ведь целыми днями одна, а в этом мире так легко не замечать одиноких людей. Уж я-то знаю. Я долгое время была одинокой. В некотором роде я одинока и до сих пор. И стараюсь проявлять доброту к таким людям. Я знаю, как важна доброта. А что еще, кроме нее?

После того как ПКР открыл второе отделение, мы переехали в меньший, но более стильный офис, и хотя до прихода Саймона Мэннинга остается еще некоторое время, я, приехав в восемь часов, из-за нервов чувствую себя немного больной и руки у меня подергиваются и дрожат. Я говорю себе, что это из-за презентации, но вру. Это еще и из-за Саймона Мэннинга. Саймон переместился в некое состояние неопределенности между новым потенциальным клиентом компании и кое-кем другим. Флирт. Влечение. Теперь он на меня смотрит иначе. Не знаю, что с этим делать. У меня в голове низкочастотный гул.

– Это тебе.

Я отрываюсь от своих распечатанных страниц и вижу Мэрилин, она держит пакетик с тремя шоколадными конфетами «Ферреро роше».

– На удачу. А это, – она выводит вторую руку из-за спины и показывает стеклянную бутылку шипучки, – когда отстреляешься на «отлично».

Я улыбаюсь ей, на душе у меня становится тепло. Хорошо, что есть Мэрилин.

– Если отстреляюсь на «отлично». Я знаю, он говорил с другими рекрутскими компаниями.

– Ой, не волнуйся, на этот случай у меня в ящике для тебя водка.

– Вот спасибо.

– А для чего еще существуют лучшие друзья?

В этом новом офисе с открытой планировкой хорошо то, что мой и Мэрилин столы стоят друг против друга, образуя этакий островок для двоих. Дизайн планировки делала Мэрилин, и у нее прекрасно все получилось. У нее хороший глаз на обустройство пространства. Может, это оттого, что она столько лет замужем за строителем.