Право на месть - [16]

Вадим бросил папиросу в урну и выщелкнул из пачки другую.

– А по делу Пашерова их могут взять? – спросил Ласковин.

– Сомнительно. Формально это не преступная группировка. Да и не только формально. Политическая партия с мощной поддержкой во многих слоях. Вы, вероятно, общались с «активным звеном»?

– Вероятно,– согласился Ласковин, вспомнив «военизированных».

– Это лишь часть айсберга. Но конфликт их с Пашеровым и теми, кто его поддерживал,– очевиден. Они эксплуатировали одни и те же лозунги. Но как человек компетентный, я не стал бы объединять эти два преступления. Хотя, согласен, обставить все таким образом очень, очень неглупо. Если виновные разместились достаточно высоко, никто не заинтересован в их наказании. А когда крупная рыба рвет сеть, целый косяк карасей тоже может удрать. Все не так просто.

«Ты и сам непрост»,– подумал Андрей. Вадим сейчас и одеждой, и речью мало походил на начальника смены с завода «Электроприбор». Скорее, на преподавателя каких-нибудь курсов.

– …Петино невезение,– продолжал говорить Вадим.– Когда три года назад его отставили от дел, вполне мог бы начать собственное. Опыт был, мы помогли бы. По-товарищески. Но он предпочел жить скромно. Когда Петя определился шофером к Потмакову, я решил: старик обрел тихую гавань… – Вадим вздохнул.– Трудно стало работать,– не к месту сказал он.– Ни средств, ни людей…

Ласковин сделал вид, что не понял намека. Если это был намек.

– Вадим,– проговорил он.– А есть ли еще подозреваемые? Вы ведь мне так и не ответили!

– Подозреваемых – море. Первый вопрос, который я задаю себе, сталкиваясь с преступлением: кому это выгодно?

И оказывается, любое убийство выгодно слишком многим.

Например, рассматривается возможное участие агентства недвижимости «Триплекс». Они пытались прибрать тот пустырь, на котором сейчас строится приют. Или – чеченские боевики. Я бы на вашем месте, Андрей, попробовал зайти с другой стороны,– предложил Вадим.– И мы, и милиция исходим из предпосылки, что объектом покушения был Потмаков. А если убийца имел в виду вас? Может быть?

– Может,– согласился Ласковин.

– В таком случае проработайте этот вариант. Своих врагов вы знаете?

– Некоторых. А насколько можно рассчитывать на официальное расследование?

– Милиция будет землю рыть. Пока не утихнет шумиха. Это то, чего хотят власти. Но рыть будут – так,– он показал ладонью на уровне пояса,– и не глубже. Не рассчитывайте, что убийца будет найден. А если и найден – что это действительно убийца.

– А как насчет агентства? – спросил Ласковин.– Может, мне с ними… поговорить.

– Не тратьте время. Для агентства это – копеечное дело. Киллер стоит дороже. Прозондируйте по собственной линии и держите со мной связь. А теперь – прошу прощения. Время.

– Вернемся обратно,– предложил Андрей.– Я вас подвезу.

– Не стоит, до встречи, Андрей.

Ласковин несколько секунд смотрел на удаляющуюся спину в черном осеннем пальто. Вот человек, общаясь с которым, Андрей чувствовал себя словно за толстым стеклом.

К Зимородинскому Андрей приехал под самый конец тренировки. У него было два дела. Первое – взглянуть, как продвигаются его протеже, а второе – договориться о встрече со Славой тет-а-тет. Андрей уже решил, какого рода помощь ему потребуется, и надеялся, что Зимородинский ему не откажет. Хотя, как знать. Тем, что относилось к тайным аспектам мастерства, Слава делился скупо.

Когда Андрей вошел в зал, Зимородинский остановил тренировку и заставил учеников поклониться. Надо сказать, Ласковина здесь знали. Хотя многие – заочно.

К истории своей школы Зимородинский относился серьезно. А история школы – это ученики, которые достигли определенных высот искусства. В раздевалке одна стена была сплошь увешана фотографиями: Шиляй, Крупицкий, Арсюха Стужин, Ростик Саэтдинов, Пашка Важнов. Призеры, чемпионы, победители. «Об учителе – по ученикам!» – говаривал Слава. Как правило, в оправдание, почему сам никогда ни в каких соревнованиях не участвовал. Он – сэнсэй, а двукратный чемпион России Крупицкий – его ученик. Впрочем, кое-кто полагал: выступи Зимородинский на чемпионате – и не быть Крупицкому чемпионом, потому что весовая категория у них – одна.

Ласковин лавров не стяжал, но среди прочих и его фотографий хватало. Потому-то и принимался «молодыми» с почтением.

С максимальной торжественностью Зимородинский сообщил: «Недавно у нас был праздник. Еще один ученик нашей школы получил первый дан. Вот он перед вами, новый сэнсэй и мастер».

Группа, как и положено, отреагировала боевым кличем, с воздыманием сжатого кулака. Еще один ритуал Зимородинского. Не важно, что он сам присвоил Андрею этот самый черный пояс. Важен – факт. Успех Ласковина – успех распоследнего новичка, принятого неделю назад. И новичок этот, скорее всего, будет продвигаться не менее успешно. Иначе Вячеслав Михайлович порекомендовал бы кандидату другого учителя.

Федя и Юра светились от удовольствия. Как же: они лично знакомы с мастером! И еще один праздник: оба сегодня в первый раз допущены к кумитэ. Ласковину ясно было: это – аванс. Так сказать, сувенир для новоиспеченного мастера. И поставил Зимородинский обоих против опытных ребят, «желтых поясов», работавших корректно и вместе с тем давших «молодым» показать себя. Первое кумитэ – ого! Тут нужен успех.