Право на бессмертие - [7]

Лягин видел приметы стихийного сопротивления оккупантам. Со временем ему стали попадаться листовки, призывавшие к борьбе с фашистами. Однажды мощная сирена собрала на заводском пирсе весь немецкий персонал заводоуправления и охрану: только что отремонтированный железобетонный плавдок быстро погружался на дно Бугского лимана. В другой раз при разгрузке немецкого транспорта рабочие сбросили в воду несколько станков. Кровавый террор оккупантов, расстрелы рабочих — ничто не могло сломить боевого духа николаевских корабелов.

Лягин видел, что жива на Южной верфи ненависть к захватчикам, и хотел направить ее в русло борьбы с минимальным риском. Осторожно, исподволь изучая людей, Лягин нащупывал пути к заводскому подполью.

Одним из связных инженера Корнева с заводским подпольем стал молодой инженер, ныне ветеран войны и труда Леонид Семенович Елеонский. Их встречи обычно проходили в служебном кабинете Корнева. Однажды Виктор сказал своему молодому другу: «Жаль ребят, затопивших док, знаете, наверное, — их фашисты расстреляли. И тех, кто станки побросал в воду. А ведь можно дела делать без риска для собственной жизни. Посоветуйте, к примеру, своим товарищам меньше думать о работе, а больше о том, как прокормить семьи. Пусть делают зажигалки, мундштуки, портсигары, всякие другие безделушки. И обменивают их на продукты». Лягин тонко чувствовал специфику производства и точно угадывал возможности тайного саботажа. Например, немцы завезли на завод новый режущий инструмент, и Лягин посоветовал Елеонскому поговорить с кладовщиками, чтобы они не спешили распаковывать прибывавшие ящики. В итоге рабочие еще долго пользовались старым, изношенным инструментом. В другой раз Лягин подсказал пронумеровать судовые корпусные детали в обратном порядке. При сборке судового корпуса произошла такая неразбериха, что ушли недели на выяснение соответствия каждой детали своему месту. И даже фашистские спецы не усмотрели в этом злого умысла. Ремонтируя рулевую машину на пароходе «Харьков», рабочие намеренно сбили центровку, а восстановление совпадения валов в таком сложном механизме требовало многих дней трудоемкой работы.

Подобные «тихие» дела, не видные с первого взгляда, давали порой не меньший эффект, чем настоящие боевые операции. В самом деле, умело проточенная канавка— чуть глубже, чем нужно, с неизбежностью приводила к поломке детали или вала какого-нибудь ответственного механизма. В этом смысле скрытый дефект можно уподобить мине замедленного действия. Такая «мина» гораздо надежнее настоящей, и обнаружить ее перед выходом корабля в море практически невозможно.

На памяти Леонида Семеновича Елеонского есть и «громкие» дела Виктора Лягина на заводе. Однажды они встретились у испытательного стенда. «Леня, — сказал Лягин, — найди предлог задержать с обеда людей, работающих на судне «Лола». Пусть транспорт уйдет на ходовые испытания только с немцами». Через некоторое время в машинном отделении «Лолы» произошел сильный взрыв. В другой раз с румынского катера исчез радиопередатчик. И это было делом рук Виктора Лягина.

О героях тайной войны историкам известно далеко не все. И многие дела Виктора Лягина тоже еще ждут своих первооткрывателей. Но даже то, что удалось узнать о нем, вызывает изумление. Этих дел хватило бы человеку иной закалки на годы. А Виктор действовал всего лишь восемнадцать месяцев.

Воля, человечность, страстная любовь к Родине, организаторский талант и творческое начало — вот черты, которые формирует в человеке наш, советский образ жизни. Эти черты наиболее ярко проявились в облике героя-чекиста Виктора Лягина.

Наступил момент, когда немецкие радиопеленгаторы, прибывшие в Николаев, перехватили несколько радиограмм Лягина. Лучшие фашистские дешифровальщики ломали головы над безмолвными колонками цифр. Отчаявшись добиться результата, они уже готовы были отказаться от бесплодной работы, но в последний момент вдруг разобрали последнюю строчку: «Майор Кент».

Целая свора фашистских агентов — около ста человек! — бросилась на поиски разведчика. Шли дни, недели, а гестаповские, ищейки ни на шаг не могли приблизиться к своей цели. Наконец фашисты пошли на крайние меры — систематические и повальные облавы в надежде ухватиться хоть за какую-нибудь ниточку. В одну из таких облав попал связной Лягина с николаевским подпольем Григорий Тарасович Гавриленко, работавший шофером в городской пожарной охране. Увидев ворвавшихся в гараж эсэсовцев, Гриша выскочил незамеченным в другую дверь и бежал. Он связался с Лягиным, и оба стали думать, что делать дальше.

Гавриленко должен был либо исчезнуть из города, либо дать своему начальству правдоподобное объяснение отсутствию во время облавы на рабочем месте. Лягни не мог пойти на первый вариант. Тогда он лишился бы связи с подпольем, а готовить нового связного не было ни времени, ни возможности. Возникла мысль попытаться заполучить справку о болезни Гавриленко. Она удовлетворила бы начальство пожарной охраны и, кроме того, могла бы уберечь связного от угона в Германию.

Справку требовалось предъявить на следующее утро. И Виктор Александрович вспомнил оставленную для работы в городском подполье врача-фтизиатра местной больницы, немолодую, благообразную женщину Марию Любченко. Она не раз выдавала фиктивные справки рабочим Южной верфи, отлучавшимся из города за продуктами. Но Лягин не знал, что это была игра, что Любченко в июне 1942 года попала в облаву и через несколько дней оказалась на свободе. Ясно, чем она заплатила за свое освобождение.