Правильный жир. Для чего он нужен организму и почему надо перестать его ненавидеть - [3]

Я повиновалась и немедленно начала аккумулировать жир. Через три недели Дэвид признал, что его теория с ростом калорий в моем случае не работает, и я вернулась к 1200 в день. Я всегда признавала, что мое тело превращает еду в жир более охотно, чем у других людей, но некоторым в это трудно поверить. С Дэвидом я потеряла в весе, но в конечном итоге двухчасовые ежедневные тренировки оказались чрезмерной нагрузкой, и я вернулась к нескольким часам в неделю, а значит — к жизни с некоторым количеством лишнего жира. Все это время мой муж и дети ели сколько хотели и не имели проблем с тем, чтобы оставаться стройными.

Время шло, и я начала все более раздражаться из-за моего жира, частично из-за того, что видела других женщин с детьми и карьерой, которые тренировались лишь иногда, но при этом были куда стройнее меня. Я начала замечать все относительно жира. Мой выглядел другим, он был мягче и более нестабильный. В командировках с коллегами я ела поздно вечером, и это заставляло мою плоть увеличиваться сильнее, чем в других случаях. Я могла набрать почти пять фунтов[8] в неделю, если просто не отказывала себе в ужинах. Различия в жире у разных людей просто зачаровали меня, все выглядело так, что у жира есть собственный разум.

Последней каплей стала очередная тренировка. Я пошла на аэробику вместе с подругой Лаурой — чуть больше сорока, трое детей, работа и… модельная подтянутость. Я была впечатлена ее способностью оставаться изящной и захотела узнать, как она добивается такого. Мы обе хорошенько пропотели на занятии и на ланч благоразумно взяли по салату. Пока мы сидели и болтали, я съела половину и отложила вторую на ужин, как часто делала. Разделить ланч на два приема пищи — тогда это был мой новый секрет в борьбе с растущим весом. Но Лаура продолжала есть. Преспокойно уничтожила большую порцию салата с курицей, а потом закусила орешками и кофе с сахаром.

Я спросила Лауру, что она обычно ест на ужин. Она ответила, что у нее на столе то же самое, что и у детей, — такос, курица, жаркое, все что угодно. «Погодите!» — подумала я. Все что угодно? Мы одного возраста, ходим на одну и ту же аэробику, работаем примерно в схожем режиме, у нас по несколько детей. И все же она ест почти вдвое больше, чем я, и при этом меньше меня в два раза?

Тут меня и проняло. Это было повторение истории с буррито. Истории с лакричной конфетой. Финальное наблюдение, которое я не могла игнорировать. Я была сыта по горло тем, что люди вокруг меня едят больше, выбирают еду какую хотят, тренируются от случая к случаю и при этом у них меньше жира, чем у меня. За потерей веса должно стоять что-то большее, чем «есть правильно» и упражняться. Это должно быть… нечто еще, что-то за пределами типичных банальных предположений, которые мы ежедневно высказываем насчет жира.

И это привело меня обратно в аспирантуру. Когда я работала над степенью в области биохимии, то карьера исследователя выглядела следующим естественным шагом, но меня что-то смущало. Научный руководитель дал мне такой совет: если у тебя нет злободневного вопроса, на который требуется получить ответ, не занимайся исследованиями. Это звучало здраво, поскольку докторнатура подразумевала долгий рабочий день, низкую оплату и годы неизбежной неуверенности. Злободневного вопроса у меня в то время не было, так что я выбрала научный бизнес. Теперь, почти десятилетием позже, у меня появился такой вопрос: почему одним людям много легче оставаться стройными, чем другим? Как работает жир? Более того, почему пища так по-разному воздействует на людей? Почему накопление жира сложнее контролировать с возрастом? Мне требовалось понять жир сразу и весь целиком.

Я была ученым по образованию, и если кто-то и мог разобраться что к чему, так это я. Если наблюдение признать первым шагом научного метода, то я сделала его не один раз. И с этого дня я пообещала себе, что буду посвящать каждый свободный момент пониманию жиров. Главы ниже представят то, что мне удалось обнаружить по поводу тайной жизни жира.

Введение. Наши меняющиеся взгляды на жир

После знаковой победы его партии на выборах в 1994 году Ньют Гингрич считался одним из наиболее могущественных людей в США. Он справился с тем, что казалось нерешаемой проблемой, — ликвидировал постоянную борьбу фракций внутри Республиканской партии, после чего создал социальную программу «Контакт с Америкой». Подобная стратегия заново определила повестку дня у консерваторов и помогла партии отыграть позиции в Палате представителей впервые с 1954 года.

В интервью, которое взяла у него Барбара Уолтерс для ежегодного спецвыпуска «10 самых удивительных людей 1995 года» все началось с обычного набора личных вопросов. В конце концов Барбара перешла к своему коньку, к такому вопросу, после которого гостю приходится выкручиваться: «Что вам меньше всего нравится в себе?».

Возникла наполненная ожиданием пауза. Назовет ли Гингрич свой разрушенный брак, постоянные скандалы, связанные с карьерой, сомнительные решения из прошлого? Нет, он заговорил о другом.

«Больше всего меня смущает мой вес» — заявил политик.