Правила жестоких игр - [74]

Впервые перед моим жаждущим взором предстало так много великолепных блестящих людей, в толпе которых даже первая красавица вселенной почувствовала бы себя замарашкой. Одинаковые синие глаза смотрели с любопытством, некоторые с неприязнью. Перед нами расступались. Лиза широко и гостеприимно улыбалась. Не останавливаясь, девушка жала чьи-то протянутые пальчики, раскланивалась со знакомыми, позволяла легонько поцеловать себя подругам и оставить след чужой губной помады на идеально накрашенной щеке.

– Они похожи на наивных детей. – Плескалась девушка ядом едва слышно. – На их лицах так и написано желание обсосать происходящее где-нибудь в сторонке, но боятся мерзавцы.

– Почему? – Шепча, уточнила я. От волнения и неловкости ладонь вспотела, а пальцы все сильнее и сильнее сжимали руку Филиппа.

– У Аиды идеальный слух. Она может точно услышать шаги на расстоянии пяти километров, а уж в Гнезде различит любой звук. – Пояснила Лиза.

– То есть сейчас она нас слышит? – Филипп, чуть усмехаясь уголками губ, кивнул. – Сказочно. – Пробормотала я и добавила: – Здравствуйте, Аида.

Лиза злорадно расхохоталась, но глаза остались серьезными и пустыми.

Мы медленно пробирались в угол зала, где на невысокой сцене сидели музыканты, а рядом кружком теснилось семейство. Среди них стояла старая женщина, ее седые волосы торчали патлами, а на макушке чудом висел жиденький пучок. Она выглядела зеброй, в стаде отменных великолепных скакунов.

– Никонора, сестра деда Вестича. – Пояснил Филипп. – Самая уважаемая гадалка рода.

– Похожа на Бабу Ягу. – После моих слов Аида бросила в нашу сторону встревоженный взгляд и с недовольством покачала головой, что я прикусила язык, снова густо покраснев.

В тот же момент неизвестный шутник, вероятно, откуда-то из-за занавески подленько щелкнул пальцами, и мои ноги подкосились. Филипп тут же подхватил меня, не давая упасть, но туфля на высоком каблуке, слишком неудобном, наступила на длинную мантию высокого полнотелого бородача, потягивавшего из хрустального бокала прозрачную жидкость, только отдаленно напоминающую воду. Ворот плаща натянулся до удушения, и мужчина выпучил глаза, крякнув.

Я быстро подняла ногу, напоминая в тот момент не слишком изящную цаплю, и пробормотала, прижимаясь к Филиппу:

– Извините.

Бородач фыркнул, ничего не ответив. Его грудь украшал большой золотой медальон с выгравированной головой волка посередине.

– Как ты думаешь, Фил, удушение Хозяина семьи Ростовичей является причиной для конфликта? – Заметив мою неловкость, съехидничала Лиза. Она оглянулась и с сожаленьем констатировала: – Нам не повезло, он выжил. Мерзкий старик, и семейство противное.

– Ну, наконец-то. – Выдохнула Аида, когда мы подошли ко всей семье, и радушно расцеловала меня в обе щеки, вероятно, демонстрируя окружающим свое самое теплое расположение к рыжей человеческой девочке.

Максим, любезничавший в сторонке со стайкой девушек-дебютанток в белых платьицах, среди которых крутилась и Снежана, оглянулся. Заметив нас с Филиппом, он расцвел довольной улыбкой, словно увидал восьмое чудо света.

– Рискнула? – Одними губами вопросил он меня.

Я только скривилась. Будто Филипп сначала спросил моего согласия, а не поставил перед фактом.

Между тем, гости, бродившие по дому, собрались в зале, и даже открытые окна уже не спасали от духоты и гула, облаком накрывавших нас. По залу замелькали синеглазые официанты с серебряными подносами, на которых стояли крошечные рюмочки с темной густой жидкостью. Ведьмаки принимали угощение и медленно расступились, образуя круг в центре зала с блестящими паркетными полами. Разговоры затихали, превратившись в шепотки.

Один из официантов подошел к нашему кружку, окинув меня быстрым взглядом, пронес поднос мимо, предложив остальным. Филипп понюхал свою порцию, и его перекосило от отвращения.

– Мерзость. – Пробормотал он, глядя на свет, как по хрустальным стенкам стекает темно-бордовая масса.

– Что это? – Тихо спросила я.

– Кровь. – Скривился парень.

К горлу мне подступила тошнота, а рот наполнился слюной.

– Зачем?

– Шабаши всегда так открывают. – Прокомментировал Филипп. – Традиции, блин.

– Так это шабаш?! – Переспросила я, округляя глаза.

– Тише, дети! – Цыкнула Аида, приструнив нас грозным взором. – Кстати, а где Заккери?

Эмиль вышел в центр освободившегося пространства и поднял свою рюмочку. В сиянии свечей кровь искрилась и переливалась. На потолке таяли многочисленные цветы и менялись на темные клубы облаков, похожих на настоящее небо. Действительно в зале поднялся ветер, теребивший полы одежды и прически. Запахло цветочными ароматами и озоном, как после грозы.

– Мы приветствуем вас! – Произнес Эмиль, едва заметно улыбаясь. Он повернулся вокруг своей оси, демонстрируя всем гостям наполненную рюмочку. – Сегодня отличный повод собраться вместе. У Елизаветы Вестич именины! – Он поклонился перед Лизой, стоявшей рядом с нами, и та благодарственно чуть склонила голову набок. – Веселитесь, друзья мои! Пусть прибудет с нами Сила!

– Пусть! – Эхом отозвались гости, и опрокинули в себя стаканчики. Даже музыканты и те, стоя, проглотили жидкость. Потолок моментально прояснился, представляя собой угольное небо с желтыми глазками звезд и полной оранжевой луной вместо люстры. Свечи потухли от ветра, и зал затопил настоящий лунный свет, чуть голубоватый, потусторонний. У меня по рукам побежали мурашки. Грянула музыка, почти оглушив нас, и по залу в старинном вальсе закружились пары, в прозрачных сумерках представшие легкими невесомыми призраками. Бал начался.