Правила выживания - [11]

Я села на пол, в основном потому, что не знала, что еще делать, и Дворняга забралась мне на колени. Она была слишком большая, и я отпихнула ее. Собака прислонилась ко мне боком и задрожала.

— Привет, — сказала я, но обращалась не к ней.

Зак в окне. Мама, я здесь, мама. Если я ступлю на эту дорожку, мне конец. Гнев лучше, чем воспоминания. Все, что угодно, лучше, чем воспоминания!

— Эй! — завопила я. — Эй ты, чертов ублюдок, Синий! Что надо делать? Что надо делать, дерьмо купольное, или как тебя там?

Ничего. Только очень слабое эхо моих собственных бесполезных слов.

Я, пошатываясь, встала на ноги, разжигая свою злобу, заворачиваясь в нее как в плащ. Дворняга тоже поднялась и отошла от меня.

— Что надо делать? Что надо делать в этом гребаном месте?

Снова ничего, только Дворняга отступила дальше в пустой коридор. Я была рада, что могу трансформировать свою ярость в нечто видимое, реальное, существующее.

— Там ничего нет, Дворняга! Ничего, глупая ты собака!

Собака дошла до середины коридора и принялась скрести стену.

Я с трудом двинулась к ней, прижимая руку к голове. Что, черт возьми, делает эта псина? Участок стены был точно таким же, как все остальные. Медленно встав на колени — рана на голове не позволяла мне двигаться быстро, — я внимательно оглядела Дворнягу. Она царапала стену с нарастающим рвением, и нос собаки дергался, словно она что-то унюхала. Стена, конечно же, не поддавалась; ничто не могло воздействовать на это место. Ничто, за исключением…

Синий научился от меня многим словам, он подчинялся моим командам. Или он просто передавал мои команды невообразимым механизмам этого Купола, указывая им сделать то, что я сказала, не выходя за существующие ограничения?

Чувствуя себя идиоткой, я обратилась к стене:

— Изготовь мусор!

Может быть, если это исполнится и отбросы содержат пищу…

Никакие отбросы, естественно, не появились. Но вместо этого стена подернулась уже знакомой мне серой дымкой, и Дворняга немедленно проскочила сквозь нее с неистовым лаем.

Какие варианты были у меня сейчас? Дожидаться, пока Синий найдет меня и убьет, или умереть с голоду, свернувшись клубком в самом сердце чужого машинного мирка, который мне не дано понять? Дворняга лаяла все сильнее, срываясь на визг. Она была испугана или просто возбуждена… Откуда мне знать? Я вздохнула и шагнула в серый туман.

Еще одно помещение из серого металла, меньшее, чем то, которое Синий превратил в мою тюрьму. У дальней стены — точно такие же клетки. Дворняга увидела меня и, шарахнувшись от клеток, бросилась ко мне. По воздуху ко мне скользнул Синий… Нет, не Синий. Этот металлический шар имел тускло-зеленый цвет, цвет растущего на болоте мха.

— Люди не ходить сюда, — сказал он.

— Догадываюсь, — пробормотала я и ухватила болтающийся конец поводка Дворняги.

Она прыгнула было ко мне, но затем развернулась и бросилась обратно к клеткам. Веревка, служившая поводком, впилась мне в руку.

— Люди не ходить сюда, — повторил Зеленый.

Я ждала, что именно он предпримет, но никаких действий не последовало.

Дворняга натянула поводок и завыла. В ответ из противоположного конца комнаты раздался лай, непонятный и пугающий. Какой-то рваный, высокий, со странными полутонами. Кровь пропитала мою самодельную повязку и вновь стала затекать в глаза. Я смахнула ее одной ладонью, развернулась вполоборота, чтобы не терять из виду Зеленого, и ослабила поводок. Дворняга рванулась и потащила меня за собой. Только когда она остановилась, я позволила себе взглянуть на клетку с решетчатой крышкой. И голова моя закружилась.

Источником этого таинственного лая была Шелудивая, но изменившаяся так, как я не могла бы вообразить и в страшном сне. Несмотря на это, собаку можно было узнать. Чесотка исчезла вместе со всей шерстью. Шкура собаки имела теперь серый цвет с металлическим отливом, как все, что находилось в Куполе. Ее уши, мягкие болтающиеся уши пуделя, стали теперь очень длинными и свисали до полу клетки, таким же сделался и хвост. На хвосте держалось что-то серое, наподобие червяка.

Нет, это не червяк! Ничему земному здесь не место! Гладкий и мясистый, он был размером с человеческую голову. Я не заметила на нем никаких отверстий или щелей, но, когда Шелудивая прыгнула к решетке, пытаясь дотянуться до Дворняги, червяка замотало туда и обратно по полу клетки. Он оставлял за собой слизистый след. Собака, казалось, ничего не замечала. «Эта собака готова», — сказал тогда Синий.

— Люди не ходить сюда, — раздался за моей спиной голос Зеленого.

— Заткнись!

— Этот человек ведет себя неправильно. Я замерла и напряглась. Потом медленно повернулась, глядя на зеленый шар и ожидая, что сейчас меня просто растворят в воздухе, как мертвую собаку… как Бешеную. Я подумала, что однажды я уже умерла… в голове застучало: «Мама, я здесь… я здесь, МАМА…» Правила выживания, так долго хранившие меня от смерти, не могли защитить ни от собственной памяти, ни от чего другого. Что ж, я готова умереть.

Но тут клетка Шелудивой исчезла, собака оказалась на свободе и бросилась на меня.

Пудели от природы не убийцы, к тому же эта была маленьких размеров, однако Шелудивая в попытке разорвать меня действовала на пределе своих возможностей. Зубы собаки сомкнулись на моей руке. Я закричала и стряхнула ее, однако собака тут же впилась в мою ногу над сапогом, стремительно отскочила и вновь бросилась на меня, кусая и снова отскакивая. Червяк, или что это там было, мотался на конце ее нового хвоста. Поскольку я отбивалась от собаки обеими руками, моя повязка слетела. Свежая кровь, хлынувшая из раны на голове, ослепила меня. Я споткнулась и упала, и собака кинулась на меня сверху.