Правила виноделов - [215]

Роз Роз сидела на кровати; она уже надела футболку и джинсы, но еще не успела застегнуть их; на коленях – смятый купальник, в спешке по неумению она не смогла натянуть его; в руке ботинок, другой где-то под кроватью. Кенди нашла его, надела девушке на босую ногу, носков у Роз Роз не было. Завязала шнурок. Роз Роз сидела на кровати не двигаясь, Кенди надела и завязала второй ботинок.

– Ты пойдешь со мной, – сказала она девушке. – Вместе с дочкой.

– Да, мэм, – ответила Роз Роз.

Взяв с ее коленей купальник, Кенди вытирала им слезы с ее лица.

– Все будет хорошо, – сказала она Роз Роз. – Успокойся. Больше тебя никто не обидит.

Малышка крепко спала. Стараясь не разбудить, Кенди осторожно взяла ее и протянула матери. С девочкой на руках Роз Роз ступала не очень уверенно, и Кенди обняла ее – так они и вышли вместе из дома сидра.

– Все, все будет хорошо, – сказала опять Кенди и поцеловала молодую женщину в щеку; и Роз Роз, мокрая от пота, оперлась на свою спутницу.

Мистер Роз стоял между джипом и стеной дома. Сборщики все еще сидели на крыше дома.

– Ты вернешься домой, – проговорил мистер Роз на одной ноте. Он не спрашивал, а отдавал приказание.

– Я сказала вам, молчите! – жестко произнесла Кенди, помогая девушке с ребенком сесть в джип.

– Я говорю с дочерью, – пытался сохранить достоинство мистер Роз.

Но Роз Роз ничего отцу не ответила. Она сидела в машине, живое изваяние «Женщина с младенцем», пока Кенди, развернувшись, вела джип к «чудесному» дому. Уже у самой двери Роз Роз всем телом прижалась к Кенди и сказала:

– Я ничего, ничего не могла поделать.

– Конечно не могла, – ответила Кенди.

– Он ненавидел отца девочки. С тех пор он и вяжется ко мне.

– Теперь все будет хорошо, – повторила Кенди на пороге.

В окна они видели Уолли: как он катается в кресле из комнаты в комнату.

– Я знаю отца, миссус Уортингтон, – прошептала Роз Роз. – Он потребует, чтобы я вернулась.

– Этого не будет, – сказала Кенди. – Ты к нему не вернешься.

– У него свои правила.

– А где отец твоей прелестной дочурки? – спросила Кенди, распахивая перед Роз Роз дверь.

– Мой отец порезал его. И он ушел. Не захотел жить с нами, испугался.

– А где твоя мать? – спросила Кенди уже в доме.

– Умерла, – ответила Роз Роз.

И тут Уолли сказал Кенди, что доктор Кедр умер. Она бы сама не догадалась об этом, глядя на Гомера: он был весь поглощен делом – сироты умеют глубоко прятать чувства.

– Как ты? – спросила его Кенди, когда они остались одни.

Уолли катал малышку по дому, а Роз Роз пошла с Анджелом наверх, в приготовленную для нее комнату.

– Немного нервничаю, – признался Гомер. – Внешне все в порядке: инструменты, какие нужно, есть и рука, знаю, не дрогнет. Но на душе тошно. Ведь это живое существо. Не могу тебе этого объяснить… Представь себе, ты берешь кюретку, она касается живой плоти. И эта плоть вздрагивает, протестует…

– Может, тебе будет легче, – резко прервала его Кенди, – если ты узнаешь, кто отец.

В комнате Анджела все было готово – застланная белым хрустящим бельем постель, блестящие инструменты, аккуратно разложенные на соседней кровати, придвинутой почти вплотную. Увидев эту маленькую операционную, Роз Роз съежилась и быстро-быстро заговорила, прижав сжатые кулаки к бедрам.

– Это ведь не шутка. Первого они вынимали через верх, он не мог выйти как надо, – объясняла она.

У нее было кесарево, сразу заметил Гомер: наверное, из-за возраста и тогда еще узкого таза. Он никак не мог объяснить Роз Роз, что в этот раз все будет проще. «Вынимать через верх» еще нечего.

– Пойди к Уолли, – сказала Кенди Анджелу. – Полетайте с малышкой. Можете перевернуть вверх дном всю мебель. – И Кенди поцеловала сына.

– Да, пожалуйста, уйди, – сказала Роз Роз.

– Не бойся, – успокаивала девушку Кенди. – Гомер знает, что делает. Ты в надежных руках.

Пока Кенди протирала Роз Роз красным мертиолатом, Гомер показывал девушке инструменты.

– Это зеркало, – говорил он. – На ощупь холодное, но больно от него не будет. Ты вообще ничего не почувствуешь. А это вот расширители, – продолжал показывать Гомер, но Роз Роз зажмурилась.

– Вы раньше когда-нибудь это делали? – спросила она Гомера.

А он уже поднес к ее лицу эфирную маску.

– Дыши нормально, – сказал он.

Сделав первый вдох, Роз Роз широко открыла глаза и отворотила лицо, но Кенди, взяв в ладони ее голову, мягко вернула ее в правильное положение.

– Пожалуйста, скажите, вы делали это раньше? – глухо прозвучал из-под маски ее голос.

– Я хороший врач, очень хороший, – успокаивал ее Гомер Бур. – Расслабься и дыши спокойно.

– Не бойся, – последнее, что услышала Роз Роз из уст Кенди, и эфир начал затуманивать ее сознание.

– Я могу на нем ездить, – сказала она, вспомнив почему-то велосипед.

Гомер заметил, что пальцы у нее на ногах зашевелились: Роз первый раз в жизни ступала по песку пляжа. Песок совсем теплый. К берегу бежит волна, вода прибоя кипит вокруг лодыжек. «Ничего особенного», – проговорила она, оглядывая океан.

Гомер осторожно вводил зеркало, пока ясно не увидел шейку матки; затем взялся за расширитель, скоро зев шейки смотрел на него, как широко открытый глаз. Шейка матки была слегка рыхлая и чуть увеличена; ее омывала чистая здоровая слизь нежнейшего розового цвета. Внизу слышался грохот летающего инвалидного кресла и заливистый, на грани истерики, смех малышки.