Правила счастья кота Гомера. Трогательные приключения слепого кота и его хозяйки - [9]

Срочно требовалось имя, но не любое, а именно его. И тут он представился мне героем некой повести. В его жизни и впрямь было нечто схожее с сюжетом хорошей книги: испытания, страдания, чудесное воскрешение и множество преград, которые еще предстояло преодолеть.

Вот тут-то мне и пришло в голову, что он был не только героем, но и автором своей повести. Причем, не имея представления о том, как выглядит мир, он должен был «рисовать» в своем воображении какие-то образы. Хотя бы для того, чтобы объяснить этот мир самому себе. А как иначе понять, что такое стул? И не просто стул, а стул, который загадочным образом преградил тебе путь сегодня, ведь еще вчера его там не было. Что представляет собой стул? Откуда они вообще берутся, эти стулья? И зачем? А как объяснить себе то, что, как бы тихо ты ни крался, всеведущая «приемная мать» уже знает, что ты замыслил что-то запретное еще до того, как ты его совершил? Когда (в четвертый раз!) он попытался забраться в большую, полную земли кадку с растением и в четвертый раз услышал внезапное твердое «нет», на его мордочке собрались морщинки недоумения. Знать разницу между «неслышный» и «невидимый» он, конечно, не мог. «Я ступал так тихо — откуда она все знает?!»

Когда в семье появляется питомец, вы думаете, что в истории вашей жизни он будет персонажем второго плана. В нашем случае мне стало казаться, что в истории его жизни второстепенным персонажем буду я. Из неуверенной в себе, неустроенной, одинокой девушки с тремя… кошками на шее я превратилась в некое верховное божество. Всезнающее и всевидящее, милосердное и непостижимое.

Я наблюдала, как неуверенно и неловко он пересекал пространство комнаты — местность, на мой взгляд, с немудреным рельефом. Да и расстояния плевые. Для него же она была и необъятной, и неведомой. Он как раз пытался вылавировать между Сциллой и Харибдой — ножкой стола и мисочкой с водой, когда споткнулся на ровном месте и сунулся мордочкой в воду. Не успел он испугаться, как я подхватила его на руки, приговаривая: «Хороший котик, хороший мальчик». Он тут же замурчал, удовлетворенный милостью небес. А вот упорству его можно было только позавидовать. Он столько раз наталкивался на миску с водой или неправильно рассчитывал высоту, запрыгивая на стул. Столько раз бился о ножку стола, позабыв о ней. Но всегда продолжал идти вперед. Казалось, он твердил себе: «Там, по другую сторону преграды, есть такое место, куда я должен обязательно попасть. Там меня ждут дела, которые без меня никто не осилит».

В поисках этого места и метался наш герой. Мало того, он еще и придумывал собственных героев и слагал свои мифы о богах. Зачем? Затем, что мифы для того и нужны: объяснить необъяснимое. Он был Одиссеем. И он же был слепым рассказчиком, выдумавшим Одиссея. Жизнь представлялась ему бескрайним эпосом, потому что границ он попросту не видел.

Теперь я знала, как зовут котенка.

— Гомер! — сказала я вслух.

Он протяжно мяукнул в ответ.

— Что ж, хорошо. — Я была рада, что он согласен. — Значит, Гомер.

Глава 2. И что вы нашли в слепом коте?

Ребячьими жить пустяками

Время прошло для тебя, не таков уже ныне твой возраст.

ГОМЕР. Одиссея

Еще когда мы с Гомером только-только узнавали друг друга в надежных стенах ветеринарной клиники у Пэтти, Мелисса не теряла времени даром. Она разнесла весть о появлении Гомера по всем ближайшим друзьям. Внезапный вопрос: «Вы, кстати, слышали: мы собираемся взять слепого котенка?» — независимо от предыдущей темы неизменно переводил разговор в новое русло. За ним сыпались встречные вопросы: «Слепого? Слепого? Совсем без глаз?» Так что, еще до того как он появился в доме, его история, обрастая слухами, вошла в летопись семейных преданий и курьезов. А из них, собственно, и слагается история жизни. К примеру, моя мать надумала рожать меня прямо во время рок-концерта на две недели раньше срока, потому что «Гвен хотела услышать музыку своими ушами». Мои родители слово в слово повторяют этот рассказ все тридцать пять лет моей жизни. (Выбери я вместо писательства карьеру рок-певицы, эта история имела бы куда больший общественный резонанс.)

Я тоже ловлю себя на том, что, рассказывая сейчас о Гомере, пользуюсь словами и интонациями, взятыми из прошлого. Но это из-за того, что за долгие годы ничуть не изменились сами вопросы, на которые я всегда — всегда — должна была отвечать. О Гомере меня расспрашивали сотни разных людей, и все — абсолютно все! — их вопросы можно было свести к трем: «Как он лишился зрения?», «Как обходится без глаз?» и «Как находит лоток с песком и плошку с едой и водой?».

Несмотря на такое разнообразие, за эти годы мне вовсе не надоело отвечать. И отнюдь не потому, что я так уж люблю рассказывать о своих кошках. Ведь даже притом, что я свыклась со слепотой Гомера, меня не оставляет чувство гордости. Мой котенок вырос невероятно отважным, сообразительным и счастливым.

Недавно я выбралась поужинать с одной коллегой, и разговор незаметно зашел о Гомере. Она как раз рассказывала мне о своем котенке, которого взяла несколько месяцев назад. Я же взамен потчевала ее рассказами о приключениях и — куда без них? — злоключениях Гомера. Как и большинство тех, кто слышали о нем впервые, она сочла его историю крайне занимательной. Затем ошарашила меня вопросом: «И что вы нашли в слепом коте?»