Правила счастья кота Гомера. Трогательные приключения слепого кота и его хозяйки - [89]

Потеря энергии, вероятно, объяснялась тем, что он не ел — к слову, я чувствую себя вялой, когда пропускаю прием пищи, — но возникал вопрос: почему он не ест? Я снова побежала в магазин — на этот раз в гастроном через дорогу — и купила коробку сухого корма. Возможно, у Гомера просто возникло отвращение к влажному корму. Я сама была из тех людей, которые два года кряду могут завтракать одним и тем же, а потом внезапно решить, что больше не съедят ни ложки, даже если это означает не есть совсем. Потому казалось разумным, что Гомер может испытывать нечто похожее.

Поскольку Гомер не ел весь день, я купила для него коробку «Киттен чау» (для котят) в надежде, что ему легче будет съесть такой корм.

Я закрыла Скарлетт и Вашти в дальней комнате, чтобы Гомер мог спокойно покушать. Затем насыпала немного сухого корма в маленькую тарелку, села рядом с Гомером на ковре и погладила его спинку. «Давай, котик, — принялась уговаривать я, — порадуй маму и поешь хоть немножко».

Пошатываясь на всех четырех лапах, Гомер опустил голову и немного поковырялся в миске. Без особого удовольствия, но он все-таки поел. И лишь когда, с трудом проглотив первый маленький кусочек, он принялся за второй, я наконец по-настоящему разволновалась. Если Гомер действительно больше не может есть влажный корм, а Вашти — сухой, тогда общая кормежка обещает превратиться в сущий кошмар. Однако, наблюдая за тем, как Гомер ест, я так обрадовалась, что вскоре уже начала посмеиваться, представляя себе картину грядущего раздельного питания. «Кошки! — усмехнулась я про себя. — Что ж, пусть думает, что моя жизнь вращается вокруг его кулинарных запросов».

— Глупышка! — ласково укорила я Гомера. — Ты так меня напугал!

Затем я поставила ему мисочку с водой и, после того как он немного полакал, убрала оба блюдца. Я не хотела, чтобы Гомера, переевшего на пустой желудок, потом стошнило.

Спрятав еду и воду в холодильник, я выпустила Скарлетт и Вашти и села на диван. Гомер еле передвигался за мной, меряя каждый шаг. Он потерся головой о мой подбородок, свернулся клубочком на моих коленях и заурчал, но его урчание было слабым.

— Бедненький, — сказала я Лоуренсу, когда он вернулся домой, — весь день мается с желудком.

В тот вечер Гомер особой активности не проявлял, но каждый раз, когда он просыпался, я отправлялась к холодильнику и доставала ему миски с водой и сухим кормом. Он ел и пил не так охотно, как обычно, но съел достаточно, чтобы развеять мои худшие опасения. Похоже, то, что беспокоило его весь день, уже выходило из организма.

— Ты так с ним нянчишься, — сказал Лоуренс с нехарактерно мягким выражением лица, какое было у него тогда, когда мы зашли в гости к друзьям, у которых недавно родился ребенок, и я держала его на руках. Тогда Лоуренс наклонился ко мне, поцеловал в щеку и прошептал: «А тебе идет».

— Я люблю его, — сказала я Лоуренсу. — И нянчусь с ним именно поэтому.

Спать я пошла раньше Лоуренса и попросила его присмотреть за Гомером. Когда через пару часов Лоуренс укладывался рядом, я спросила о самочувствии Гомера. — Я подсыпал ему немного сухого корма, пока другие кошки не видели, — ответил он. — По-моему, кот в порядке. Думаю, сейчас он уже спит в одном из шкафов.

Спит в шкафу? Гомер никогда не спал в шкафах. Скарлетт и Вашти могли иногда зарыться там и спать, чтобы их никто не трогал, но Гомер всегда норовил лечь с кем-нибудь рядом, будь то человек или кошка. Я почувствовала укол тревоги, когда Лоуренс сообщил об этом, но успокоила себя тем, что, в конце концов, у Гомера был тяжелый день и если он захотел немного побыть один, то это вполне понятно.

На следующее утро Гомер вообще ничего не ел — даже сухой корм, который вяло жевал накануне. После того как Вашти и Скарлетт позавтракали, Гомер покинул свое маленькое убежище только для того, чтобы перебраться в дальнюю спальню. Мне не понравилось, как он шел. Нетвердым шагом и постоянно задевая головой стены и мебель. Я никогда раньше не видела его таким. Он шел как… слепой, мрачно подумала я.

Пошатываясь, Гомер добрел до спальни, медленно забрался на кровать и свернулся в клубочек на одной из подушек. Я села рядышком и стала гладить ему спинку. Гомер всегда узнавал мое прикосновение, тут же начинал урчать или задирал голову, чтобы я почесала ему шейку. Сейчас он не реагировал. Даже мускулом не пошевелил.

— Гомер? — позвала я. Как бы крепко кот ни спал, при звуке своего имени он всегда хотя бы лениво поводил ухом. Сейчас он не шевелился. Казалось, Гомера, которого я знала больше десяти лет, заперли внутри какого-то другого кота, лежавшего на моей кровати.

Это совсем не походило на капризы из-за плохого дня или заурядное расстройство желудка. Я немедленно позвонила нашему ветеринару.

Доктор был на обходе пациентов, и меня попросили оставить номер, чтобы он перезвонил. Мне ничего не оставалось, как расхаживать взад-вперед по комнате и ждать звонка, что я и делала добрую часть утра.

В мыслях я перебрала все причины, но так и не могла понять, что же спровоцировало столь разительные перемены в поведении Гомера. К обеду, после очередного неудачного звонка ветеринару, я решила изучить информацию в интернете. Я была уверена, что найду «неопасное» и простое объяснение его внезапному недомоганию, которое мне подскажет коллективная мудрость онлайн-сообщества. Так что я села за компьютер и ввела запрос «кот перестал есть».