Правила счастья кота Гомера. Трогательные приключения слепого кота и его хозяйки - [33]

— Бедное дитя, — каждый раз непритворно вздыхала мама. — Что за жизнь, никакой тебе радости.

Но Гомер страдал не от безрадостной жизни, а оттого, что был насильно разлучен со мной. Он мог слышать голоса, но к ним его не допускали. Гомер не понимал мир, в котором я существовала отдельно от него. Другие голоса не должны были звучать сами по себе. Они могли только предвещать дружбу или игру. Поэтому не заставил себя долго ждать первый дерзкий побег из «заказника». Чтобы выйти или войти, или, скорее, даже протиснуться в одном из этих направлений, на несколько секунд я отлепляла забор от стены. И вот однажды, когда я заходила, на какую-то долю секунды приоткрыв «калитку», Гомер сжался, как тюбик с зубной пастой. И в следующее мгновение выплюнулся сквозь щель между моей ногой и стеной, как паста под напором, — тем более неожиданно, что вся щель составляла дюйма два-три, не более. На этот раз он далеко не убежал: будучи незнаком с расположением комнат, он остановился в нескольких футах от забора, прислушиваясь к разным звукам, чтобы сориентироваться. Но только в первый раз. После этого он был уже неудержим. Чтобы предотвратить новый побег, я стала перебираться через забор, вместо того чтобы протискиваться в щель. Однако это лишь натолкнуло Гомера на мысль, что он способен на то же самое. Примечательно, что Скарлетт и Вашти при желании запросто могли бы перемахнуть кордон в любой момент, но лазить по заборам ни та, ни другая были не приучены, да и встречаться с собаками, что жили по ту сторону, им как-то не хотелось. Гомер таких сомнений не испытывал. Единственное, что его удерживало до сей поры, — это незнание точных размеров забора, поскольку чисто теоретически он мог простираться ввысь до бесконечности. Как только он проведал, что забор преодолим, то есть по человеческим меркам в нем всего полтора метра, кота было не остановить.

Что ж, родители, как и все, кто встречался с Гомером ранее, пришли в изумление. С бешеной скоростью он осваивался у них в доме. Резкий разворот вправо приводил его прямиком в прихожую. Не менее резкий уход влево и пятнадцать размашистых скачков — и вот уже гостиная. Слева от входа в гостиную вплотную к стене стоял диван, взобраться на который было совсем уж плевым делом. Каких-нибудь четыре-пять шагов по спинке — и, слегка тормозя когтями, он попадал на приставной столик. С него, втиснутого в угол между длинным диваном и двухместной софой, можно было протиснуться в тайник. А уж оттуда тебя не мог выудить ни один человек. И если я вдруг пыталась перехватить его, перегнувшись через диван или с другой стороны дивана, этого легко можно было избежать. Следовало только быстро прошмыгнуть между ножками столика вверх по боковине софы. А потом оказаться у меня в тылу и скрыться в неизвестном направлении.

— Это не котенок, а дьяволенок, — говорила мама таким тоном, в котором слышалось не столько порицание, сколько восхищение Гомеровой ловкостью, дерзостью и сноровкой.

— Неужто так сложно поймать слепого кота? — подключался мой отец. С этой сентенцией он выступил после того, как, запыхавшись, вернулся с «охоты». Вначале она привела его в вестибюль, затем — в собственную спальню, потом — под кровать, следом — на кровать и, наконец, благополучно завершилась на мамином трюмо.

Со всей неизбежностью Гомерова удаль должна была свести его лицом к лицу с Кейси и Бренди. Одиссей на своем пути встречал циклопов и сирен, чуждых человеку и доселе неведомых. Вот так же и Гомер в конце концов столкнулся со зверями, которых он и вообразить не мог. Кейси была довольно крупной поджарой собакой, способной напугать кого угодно, несмотря на свой добродушный нрав. Налетев на нее в первый раз (буквально), Гомер вовсе не зашипел и не попытался скрыться. А ведь именно так поступали Скарлетт и Вашти, когда, по их мнению, Кейси слишком близко подходила к пограничной полосе. Гомер надулся, как шарик, насколько позволяли вздыбить шерстку волосяные фолликулы. Не сходя с места, он уселся на задние лапки в защитной позе. Ноздри его расширились, как у зрячего расширились бы глаза при виде такого чудища. Это еще что такое?! Его попытка казаться больше, чем он есть, в глазах Кейси, весившей все восемьдесят фунтов, могла выглядеть потешной. Однако я не понимала, до чего он, должно быть, напуган. А дальше… дальше Гомер вытянул вперед свою маленькую лапку с явным намерением ощупать собачий нос и морду. Я нависла над ними в нескольких дюймах, готовая схватить котенка при первом же рыке. Но Кейси обнюхала его с неподдельным интересом. На это Гомер, остолбенев от страха и затаив дыхание, даже не отреагировал. И тогда Кейси высунула длинный розовый язык, которым, похоже, могла слизнуть всего Гомера, и стала его методично обрабатывать. Судя по напряжению окологлазных мышц, кот крепко зажмурился. Он защищал чувствительные точки глазниц от внезапного собачьего проявления нежности. Ничуть не обескураженная его нежеланием принимать ее ласку, Кейси вылизала его с головы до пят.

Не думаю, что Гомер был в восторге от того, как его обхаживает Кейси. Но когда ты зажат между двумя огромными лапищами, твоего мнения никто не спрашивает. Пришлось вмешаться в процесс умывания, который грозил затянуться надолго. Иначе все закончилось бы тем, что Гомер потратил бы еще больше времени, вылизываясь заново и смывая собачий запах.