Правила обольщения - [26]

Мередит пришлось приложить усилие, чтобы не улыбнуться в ответ. Отталкивай его словами.

– Нет, не думаю, что это необходимо. Я не хочу, чтобы у вас возникли мысли о том, что если я называю вас по имени, то приглашаю к… к дальнейшей фамильярности.

Отлично. А теперь противоречь своим словам движениями тела. Мередит мысленно сосчитала до трех, а затем потянулась и коснулась пальцами его ладони, сразу же отдернув руку.

Довольная улыбка расцвела на губах распутника.

– И поэтому меня нельзя снова назвать по имени?

Интересно. Он слышал ее слова, отвечал на них, несмотря на ее прикосновение. Могут ли слова оказаться сильнее… Мысль улетучилась из сознания, когда Александр провел рукой по ее предплечью и кончикам пальцев, заставив ее задрожать.

Проверь его снова.

– Да, милорд, и вы это знаете. Я лишь три раза имела удовольствие пообщаться с вами. Мы едва знакомы. – Мередит повернулась к нему и посмотрела в глубокие зеленые глаза, задержав взгляд на несколько секунд дольше дозволенного.

Александр вынужден был сглотнуть, прежде чем отвечать.

Вот так-то, милорд. Позвольте повесе поиграть. Перестаньте сопротивляться своей природе, мысленно подбодрила она.

– О, я знаю вас, дорогая. – Его голос был сладким и тягучим, как клеверный мед. И все же он не заходил слишком далеко. Ее прикосновение, ее движения, казалось, определяют скорость соблазнения.

Как интересно. Она контролировала ситуацию. Она сидела в компании самого искушенного лондонского повесы и все же управляла происходящим. Это кружило ей голову. Надо же, ощущение власти оказалось весьма, весьма… бодрящим.

Но затем взгляд Александра неторопливо скользнул по ее телу и когда наконец дошел до глаз, распутник лукаво улыбнулся, заставив Мередит внутренне затрепетать.

Она хотела, чтобы он прекратил так на нее смотреть. Поскольку ее внезапно бросило в жар. В этот миг Мередит ощутила, как контроль ускользает из ее рук. И сердце заколотилось в груди.

Она должна управлять ситуацией, иначе эксперимент провалится.

Мередит села ровнее, выпрямив спину. Более сильные слова. Более выразительные.

– К тому же… нельзя забывать о мистере Чиллтоне.

– Чиллтоне? – Алекс лишь хохотнул. – А с чего Чиллтону возражать? Мы с вами лишь недавно подружились. – Он взглянул мимо нее на поверхность озера. – Вы мой друг, которым я дорожу и с которым мне нравится проводить время.

– Друг? – Мередит не ожидала такого поворота дел. Надо же, она вынуждена была признать, что ей приятно слышать подобное. Она наклонилась вперед, пытаясь разглядеть выражение его лица. – Вы действительно считаете меня своим другом?

* * *

Она, почти затаив дыхание, ждала ответа, Александр же размышлял над искренностью своего заявления. И, к своему удивлению, понял, что за все годы, когда он говорил те же самые слова – поскольку ни одна фраза не служила ему вернее, для того чтобы завоевать доверие и заставить женщину отказаться от всех защит, – впервые он произнес их искренне. Он действительно считал ее другом.

Подумать только, удивился Алекс про себя.

– Считаю. – Он улыбнулся, радуясь в душе, что не позволил себе вернуться на прежний путь ловеласа и не солгал этой женщине. – Вы самый милый, самый умный и самый веселый из всех компаньонов.

Алекс смотрел в ее лукавые голубые глаза, на довольную полуулыбку на розовых губах и не мог не заметить, что в ней что-то изменилось. Сегодня она почему-то казалась куда более расслабленной и довольной.

– Что ж, Александр, я искренне не знаю, что сказать… помимо того, что вы тоже мне очень нравитесь.

Алекс оглянулся:

– А мистера Чиллтона здесь нет? Если он тут, то осмелюсь сказать, что я отчего-то его не вижу.

Глаза мисс Мерриуэзер внезапно потемнели, и она отдернула руку, чтобы затянуть ленту на своем ридикюле.

– Он в Бристоле, я полагаю… По важному делу.

– Ах, так я и думал.

Она обернулась к нему лицом:

– Правда? И почему же, милорд?

Алекс приподнял бровь:

– Потому что ваше поведение изменилось. И до тех пор, пока я не упомянул его имя, вы были той же мисс Мерриуэзер, которую я встретил в конюшнях Гайд-парка… вы вели себя более вольно.

Ее глаза вдруг стали почти круглыми.

– Сэр, я определенно не позволяла себе вольностей в Гайд-парке!

– Я не говорил о вольностях, я говорил, что вы были свободны… Были самой собой.

Она положила ридикюль на траву рядом с собой и пронзила его взглядом.

– И что вы хотите этим сказать?

Александр издал короткий смешок:

– Знаете, я предпочел бы не говорить. Это может вызвать некоторое напряжение, а я этого вовсе не хочу.

Мисс Мерриуэзер подхватила свой ридикюль, поднялась, быстро сдернула с земли свою шаль. Когда она снова выпрямилась, в ее глазах сияло яростное предупреждение.

– Я могу устроить немалое напряжение, если вы немедленно не объяснитесь, поскольку у меня возникло отчетливое впечатление, что вы неким образом оскорбили меня.

– Боже милостивый. Никоим образом. Это всего лишь наблюдение… которым я готов поделиться в обмен на то, что вы позволите называть вас Мередит. – Александр приподнял и вторую бровь, ожидая ее ответа.

Она смотрела на него, словно размышляя о пристойности соглашения.

– Ладно. Называйте меня Мередит, называйте, как захотите… Но не в присутствии остальных. Хорошо?