Правила мести - [6]

— А если я все-таки нарушу запрет?

— Они узнают и доберутся до меня быстрее, чем ты.

Десять дней назад Джонатан и Эмма прибыли в Швейцарию, чтобы провести здесь длительный, давно откладываемый отпуск. Опытные альпинисты, они решили совершить восхождение на пик Фург, расположенный на полпути между деревнями Ароза и Давос. В горах произошел несчастный случай: они попали в снежную бурю и Эмма сорвалась с крутого склона. Джонатан спустился с горы в полной уверенности, что жена мертва. На следующий день он получил адресованный ей конверт, содержимое которого приоткрыло дверь в ее тайное прошлое. Джонатан мог бы его проигнорировать, но такое поведение было не в его правилах. Он принципиально не искал легких путей и поэтому погрузился в тайный мир Эммы, страстно желая обнаружить правду, которую она скрывала со дня их встречи.

Его поиски завершились на вершине холма близ Цюриха — их результатом стала смерть четырех человек и ранение Эммы.

Это случилось три дня тому назад.

Джонатан сжал ее руку, а она — в ответ — его. Он не мог отрицать, что в ее прикосновении чувствовалась нежность. Но была ли это любовь? Может, она сделала это просто по привычке?

Внезапно она встала и принялась кругами ходить по хижине.

— Еды у тебя хватит на неделю. Оставайся здесь. Никто не знает об этом месте. Когда уйдешь отсюда, действуй так, как если бы я умерла. Накрепко запомни: это единственный выход. Пользуйся своим американским паспортом. Возвращайся на работу и соглашайся на любое назначение, которое тебе предложат.

— А «Дивизия»? Ты думаешь, у них не возникнет возражений?

— Как я уже говорила, они будут наблюдать. Тебе не нужно беспокоиться. Ты ведь не профессионал. Они не станут тебя трогать.

— А если все-таки станут?

Эмма прекратила свое кружение, плечи ее напряглись. Ответ ее он знал заранее:

— Им нужна я, а не ты.

— И когда же я увижу тебя снова?

— Трудно сказать. Мне надо обеспечить нашу безопасность.

— А если не удастся?

Эмма пристально взглянула на него, и грустная улыбка скользнула по ее губам. На ее языке это означало: «Не задавай больше вопросов».

— Ты должна подробнее мне все объяснить.

— Я очень хотела бы это сделать. Правда, Джонатан.

Тяжело вздохнув, она швырнула свой рюкзак на койку и принялась запихивать туда вещи. Это ввергло его в панику. Джонатан встал и подошел к ней.

— Тебе еще нельзя уходить, — сказал он, пытаясь говорить тоном врача, дающего совет пациенту, а не мужа, теряющего жену. — Тебе пока нельзя нагружать плечо. Рана может открыться.

— Час назад тебя это не слишком беспокоило.

— Это было… — Джонатан оборвал себя на полуслове. Его жена молча улыбалась, но теперь он был в состоянии оценить ее поступок. — Эмма, — сказал он, — ведь прошло всего три дня.

— Да, — согласилась она. — С моей стороны глупо было ждать так долго.

Он смотрел, как она пакует вещи. Снаружи было темно. Начал падать снег. В свете луны снежинки казались хрупкими, как стекляшки.

Эмма взвалила рюкзак на здоровое плечо и направилась к двери. Без поцелуя, без мучительного прощания. Взявшись за дверную ручку, она сказала, даже не обернувшись:

— Я хотела бы, чтобы ты кое-что помнил.

— Что именно?

— Что я вернулась ради тебя.

Самолет подрулил к залу прибытия. Огни в салоне мигнули при переключении на вспомогательное питание. Пассажиры встали, открыли багажные отсеки, и через секунду главный пассажирский салон пришел в движение. Джонатан остался на месте, наблюдая за полицейскими машинами, припарковавшимися перпендикулярно самолету. Никто пока из них не выходит, отметил он про себя. Расстегнув ремень безопасности, он задвинул сумку под сиденье впереди и расставил ноги так, чтобы можно было быстро вскочить. Взор его метался вдоль проходов, в тщетных поисках пути для бегства.

— Леди и джентльмены, говорит командир воздушного судна. Пожалуйста, вернитесь на свои места. Сейчас на борт самолета поднимутся офицеры полиции, чтобы выполнить свою работу от имени правительства ее величества. Необходимо освободить проходы.

Раздался ропот недовольства, пассажиры неохотно разбрелись по местам.

Джонатан подался вперед в своем кресле в сорок третьем ряду, мускулы его напряглись. Через мгновение он увидел первого полицейского, одетого в штатское, в сопровождении офицеров в форме и в пристегнутых ремнями кевларовых бронежилетах, с пистолетами, висящими в кобуре, высоко на бедре, — короче говоря, в полной экипировке. Они бесцеремонно пробирались по проходу прямо к нему. Ни улыбок, ни извинений. Джонатан гадал, что с ним собираются сделать: то ли его будут допрашивать английские власти, то ли американцы добились, чтобы его передали им. В любом случае исход предрешен: ему предстояло «исчезнуть».

Джонатан решил протестовать, чтобы, по крайней мере, не оставить свой арест незамеченным. Нужно как-то продемонстрировать сопротивление.

Когда офицер в штатском приблизился, Джонатан встал.

— Послушайте, вы! — пролаял полицейский, толкая Джонатана портативной рацией. — Сейчас же сядьте!

Джонатан начал пробираться по проходу. Он не станет садиться. Он будет драться. Конечно, он проиграет эту схватку, но не это главное.