Правила мести - [18]

— Один из наших докладчиков! — воскликнула женщина. — Ваши бирки в особом месте. Подождите минутку.

Откуда-то возник долговязый мужчина с седыми волнистыми волосами и пристроился сбоку от Джонатана:

— Казалось бы, с таким количеством высоких ученых степеней организаторы могли бы все устроить и получше.

— Обычно бывает наоборот, — сказал Джонатан. — Слишком много начальников, знаете, у семи нянек…

— Вы Рэнсом? — поинтересовался незнакомец.

— А разве мы знакомы? — настороженно спросил Джонатан.

— Нет, но я узнал вас по программе. — Человек извлек брошюру из пиджака и открыл.

Джонатан увидел свою фотографию. Она была снята на паспорт четыре года назад в амстердамском фотоателье. Джонатан недоумевал, откуда они ее откопали. Он не помнил, чтобы отправлял ее организаторам.

— Меня зовут Блэкберн, — представился пожилой человек.

— А-а, доктор Блэкберн! Рад с вами познакомиться.

Они обменялись рукопожатием.

— Хорошо долетели?

Блэкберну было около шестидесяти, у него были темные глаза, пристальный взгляд и манеры делового человека. Джонатану он сразу понравился.

— Не поверите, даже быстрее, чем по расписанию, — ответил Джонатан. — Сейчас на такое трудно рассчитывать.

— Отель вас устраивает?

— Более чем. Вам не надо было идти на такие расходы. Одна ванная чего стоит…

— Похожа на публичный дом в Риме. Между нами: она отвечает вкусам моей жены. В моем доме вы бы долго не продержались.

Тут как раз появилась женщина с биркой Джонатана, которую пристегнула ему к блейзеру. Все прочие имена были напечатаны на бумаге размером три на пять и вставлены в прозрачный пластик. Его же бирка оказалась раза в полтора больше, к тому же украшена синей ленточкой.

— Ее надо носить не снимая, — проинструктировала его женщина. — Некоторые члены нашей ассоциации с трудом запоминают фамилии.

— Спасибо.

Джонатан с ужасом взглянул на свою грудь: бирка как у призового борова на ярмарке. Он повернулся, чтобы поговорить с Блэкберном, но пожилой джентльмен уже растворился в толпе.

Зал заполнялся. Джонатан отметил, что мужчин и женщин присутствует примерно поровну, большинство в сопровождении своих жен или мужей. Все были разодеты в пух и прах: женщины — в платья для коктейлей, мужчины — в вечерние костюмы. Он направился к бару и заказал «Стеллу».

— Спасибо, бокала не нужно.

Пиво оказалось холодным как лед, именно такое он и любил. Он быстро опорожнил полбутылки. Из уголка рта вытекла струйка, и он вытер ее рукавом.

— На свете существует такая вещь, как салфетка, — раздался над его плечом сварливый голос, принадлежавший, по-видимому, чистопородному англичанину.

— Прощу прощения, я… — Джонатан обернулся и увидел приятного круглолицего человека с вьющимися каштановыми волосами и веселыми голубыми глазами. — Джейми, какой сюрприз!

— Если надумаешь стать моим партнером на Харли-стрит, тебе придется навести лоск, — сказал Джейми Медоуз. — Мои пациенты предпочитают, чтобы хирург был одет с иголочки. Белый халат, начищенная обувь. Боже правый, ты никак в ботинках для пустыни?

Джонатан крепко, по-медвежьи, стиснул Медоуза. Они вместе учились в Оксфорде, потом в ординатуре, специализируясь на реконструктивной хирургии, и даже в течение года вместе снимали квартиру на Хай-стрит.

— Что ты здесь делаешь? — спросил Джонатан.

— Думаешь, я не воспользуюсь случаем запустить пару помидоров в своего давнего соседа? — сказал Медоуз, извлекая из кармана собственный экземпляр брошюры о конференции и шлепая им по ладони. — Продолжаю образование. Твоя речь зачтется мне как целый лекционный курс. Но должен честно предупредить: я подготовил несколько интересных вопросов и гарантирую, что на кафедре тебя прошибет пот.

Джонатан улыбнулся: старина Джейми ничуть не изменился.

— Как ты поживаешь?

— Если хорошенько подумать, не так уж и плохо. Вот уже шесть лет имею частную практику. Занимаюсь косметической хирургией. Моськи, сиськи, задницы. На все суток не хватает. У меня свой хирургический кабинет.

— А как же государственная служба здравоохранения? Мне казалось, тебя направили в самую глухомань, в Уэльс, врачом пункта неотложной помощи.

— Только не в Уэльс, а в Корнуолл. — В голосе Медоуза послышалась обида. — Не продержался и полгода. Государство — это ужас что такое. Не дождешься, чтобы оплатили новую почку, не говоря уже о паре сисек. Чем там заниматься человеку с амбициями? — Он положил руку на плечо Джонатана и привлек его поближе. — А насчет работы я не шучу. Если ты надумаешь, у меня всегда найдется для тебя местечко. Трудиться приходится много, но оплата приличная. Даже более чем приличная. Мы с Пру недавно купили лачугу в Сен-Тропезе.

— Не знал, что у них там есть лачуги.

— А их и нет. Они оцениваются в миллионы фунтов и называются виллами.

Они стояли, разглядывая друг друга и подсчитывая перемены, внесенные временем. В своих поношенных фланелевых брюках и блейзере Джонатан ощущал себя неопрятным и даже как будто не совсем уверенным рядом с Медоузом: у того костюм был из лучшего ателье на Савил-роу и туфли блестели так, что Джонатан мог, пожалуй, разглядеть в них свое отражение.

— Господи, как мы тебя ненавидели! — сказал Медоуз. — Ты, янки, оказался лучше всех нас, вместе взятых. А теперь еще и это: ты единственный занимаешься тем, чему мы все обещали себя посвятить. Скажи честно: тебе нравится?