Правила мести - [149]

Иванов посмотрел на труп:

— Слава богу, избавились.

Президент внезапно склонил голову набок и посмотрел на Иванова с подозрением:

— Ну а ты сам-то, не того?..

— Что? — переспросил Иванов.

— Не американский агент?

Иванов взглянул на президента. На его губах появилась улыбка, и он рассмеялся. Через секунду к нему присоединился и сам президент. Эхо, отражаясь от холодных каменных стен, еще долго вторило взрывам их звонкого хохота.

— Знаешь, — сказал наконец президент, еле переведя дух, — мне тут пришло в голову, что у нас открылась вакансия, на которую требуется достойный кандидат. Ты не против взять на себя обязанности директора ФСБ?

Игорь Иванов хмыкнул:

— Сочту за честь.

78

Телефон зазвонил в шесть утра по североамериканскому восточному времени. Лежа в своей холостяцкой кровати, Фрэнк Коннор вытащил из-под подушки сотовый и всмотрелся во входящий номер. Рывком поднялся и сел в постели, уже совершенно проснувшись.

— Да, — сказал он. — Что такое?

— Это я, — ответил Игорь Иванов. — Получилось.

Эпилог

Хекматияр, долина Сват, Афганистан[18]

День уже близился к закату, когда подъехал раздолбанный пикап. Не успела осесть поднятая им пыль, как из глинобитных лачуг, а также из более солидных, сложенных из камня домов выбежала ватага ребятишек и окружила автомобиль. Масуд, трехногий деревенский пес неизвестной породы, резво прыгал впереди, бешено лая и скаля клыки. Одно время хозяевами Масуда были американцы, но они бросили его на произвол судьбы, когда гранатой ему оторвало заднюю лапу, а сама долина перестала считаться дружественной стороной.

Ни один из примерно двадцати человек, сидящих у общего очага, не обернулся в сторону пикапа. Они продолжали жевать листья бетеля и не отрывали взгляда от козленка, медленно жарившегося на огне. У них это было первое за неделю мясное блюдо, а хорошая еда важнее каких-то приезжих. И вообще, разве серьезный человек станет являться в сумерки, да еще без предупреждения?

И только хан, деревенский старейшина, встал, чтобы приветствовать высокого незнакомца, спрыгнувшего с заднего сиденья пикапа. Приезжий был одет в местную одежду, вокруг его головы был повязан длинный белый платок, а на плече висела кожаная сумка. Жесткая черная борода, в которой уже проглядывали седые пряди, закрывала большую часть лица, но даже в сумерках нельзя было не заметить его темных внимательных глаз. Приезжий вежливо приблизился, выказывая почтение.

— Кто ты? — спросил хан на языке пушту, как свой своего.

— Доктор.

Хан сразу почувствовал знакомый акцент, но, скрыв удивление, не подал виду. Вот уже год с лишним, как новоявленные крестоносцы не отваживались совать нос в эти места. Скажи он хоть одно слово, и этого человека казнят. И тем не менее во взгляде человека присутствовало нечто заслуживающее уважения.

— Как твое имя, друг?

— Джонатан.

Хан протянул гостю руку и долго держал ее в своей, пока не пришел к выводу: это хороший человек и ему можно доверять.

— Моя внучка больна, доктор Джонатан, — сказал хан. — Сможешь помочь?

Джонатан Рэнсом посмотрел на глинобитные домики, открытый очаг и любопытные лица детей, задравших головы в ожидании его ответа. На высоком склоне горы последние лучи заходящего солнца окрашивали окрестные камни в багряные тона, мирные и спокойные. Он вернулся домой.

— Я постараюсь.