Правила экстрасенса - [15]

– Мы из милиции.

– Я милицию не вызывала.

– Вы с заявлением приходили… насчет барабашки.

Старжевский тихо захихикал в воротник.

Дверные замки зашуршали, Воронцов уже хотел было войти внутрь, однако Кравцова открыла дверь только на ширину цепочки от шпингалета и подозрительно прищурилась:

– Документы покажи.

Лёня вытащил из кармана удостоверение и сунул его под нос вредно морщащейся старушке.

– Капитан… ага, Воронцов.

– Всё, убедились? Войти можно?

– Сейчас, подожди. – Нина Никифоровна исчезла в глубине квартиры и через минуту вновь появилась в коридоре с газетой в руках. Подойдя к проему, она внимательно посмотрела на Лёнину фотографию в печатном издании, а потом также внимательно сравнила схожесть копии с оригиналом. Только после этого у нее на лице нарисовалась относительно добрая улыбка, и Кравцова, наконец, открыла милиционерам проход в свои пенаты. Пенаты оказались бывшей коммуналкой, недавно переделанной под многокомнатную квартиру.

– Вот, – довольно произнесла Кравцова после того, как также внимательно проверила документы и у Михаила. – Нужно мне было к вашему начальнику сходить, так сразу примчались, голубчики.

Лёнино терпение постепенно начало подходить к краю.

– Так, гражданка Кравцова, вы обратились к нам за помощью – мы пришли. Показывайте вашего… нарушителя спокойствия.

Грозный вид Воронцова заставил старушку перейти на более уважительный тон.

– Это вы вовремя пришли, товарищ капитан. Он как раз к полудню начинает безобразничать. Чашки с серванта сносит, картины со стен скидывает, даже диван двигает. Зараза такая, совсем меня доконал! Но ничего, я тут у колдуньи одной была, она мне оберег сделала, он раньше по всей квартире бушевал, а теперь только на кухне безобразничает.

Лёня оглядел светлые, еще не успевшие испачкаться обои, и новый линолеум, которым были покрыт старый деревянный пол.

– Вы здесь недавно живете?

– Второй месяц пошел. Мне квартиру эту внук купил на шестидесятилетие. Он у меня риэлтором работает. – с гордостью подбоченилась Кравцова. – Прежний владелец умер, квартира бесхозная осталась, так Ромочка её на аукционе выкупил, ремонт сделал и мне подарил.

– А когда у вас барабашка проказничать начал? – спросил Миша, разглядывая оберег над закрытой дверью, ведущей на кухню.

– Так через неделю после того, как я въехала. Я сначала на трамвай грешила, но потом поняла, что тут что-то не так. Трамвай-то здесь каждый час проходит, а эта зараза только в двенадцать безобразия свои начинает, и до-полпервого.

Лёня тоже оглядел оберег над дверью, напомнивший ему фашистскую свастику, и повернулся к старушке:

– Нина Никифоровна, вы сейчас пройдете в гостиную с Мишей, а я посмотрю, что там творится.

Кравцова посмотрела на капитана так благоговейно, словно тот в одиночку собрался отправиться на смертельную схватку со всей нечистью города. Старжевский подхватил её под локоть и повел в зал, при этом его лицо явно давало понять, что не так он себе представлял гонки за барабашками, и что вместо десяти минут наедине с вредной бабкой он лучше бы действительно отправился на войну с городской нечистью.

Но Лёня не собирался подвергать лейтенанта ненужному риску. Для начала нужно было лично оценить обстановку. Совершенно не представляя, что его может ждать внутри, Лёня приоткрыл дверь и заглянул на кухню.

Там все было в порядке. Под потолком не носились летающие тарелки, картины с пейзажами спокойно висели на стенах, мебель стояла на своих местах. Тишина и благодать. На табуретке у окошка, подперев одной рукой бородатый подбородок и с тоской смотря на заснеженную улицу, сидел приземистый старичок в старой фронтовой форме.

Лёня вошел в комнату, закрыв за собой дверь. Недовольно нахмурившись, старичок обернулся на звук и потянулся к чашке, стоящей рядом на столе. Однако поняв, что его покой нарушила не хозяйка квартиры, он оставил чашку в покое и облегченно вздохнул:

– Неужели у неё наконец ума хватило кого-то полезного позвать.

Лёня прошел вглубь комнаты и сел на стул напротив дедушки. Честно говоря, барабашку он себе представлял немного иначе, старичок больше смахивал на домового, побывавшего в молодости на фронте.

– Здравствуйте. Меня Лёней зовут.

– Семен Иванович. – вздохнул дедушка.

– Что же это Вы, Семен Иванович, хозяйке жить мешаете? Чашками кидаетесь?

– А потому что ведьма она! – нахмурился старик. – И это не я, а она мне мешает! Я здесь раньше жил, потом на тот свет отошел. Cначала-то я всем там доволен был. С Лидочкой моей встретился, а она меня и спрашивает – а где кольцо твое, Сеня? Я глядь на руку – нет кольца обручального. Ну, я за первые девять дней, как положено, первую часть суда прошел и обратно вернулся, кольцо искать. Обещал, что до сороковки вернусь. Там порядок такой – после сорока дней на землю больше не отпускают. В общем, вернулся я, а тут эта. Всю квартиру с ног на голову поставила, ремонт затеяла. Искал я кольцо, искал – так и не нашел. А она стала по колдунам всяким ходить, чертовщину сюда натаскала. Вон, – Семен Иванович кивнул на дверь. – Гадость какую-то повесила, я теперь даже из кухни выйти не могу. А против чертовщины этой, что здесь теперь творится, никакие побрякушки не помогают. Мне самому здесь неуютно, но не могу я без кольца на тот свет вернуться, а по квартире ходить искать эта колдовская поделка мешает. Да еще и до сороковки два дня только осталось. А я здесь застрял, ни туда, ни сюда.