Праведники Меча - [28]

Бьяджио опасливо выполнил просьбу Алазариана и посмотрел в лицо юноше. Алазариан с наслаждением увидел, что император искренне встревожен. Оставаясь совершенно серьезным, Алазариан подошел к императору и сел перед ним, придвинув свое кресло так близко, что их колени соприкоснулись.

– Я могу выяснить, говорили ли вы правду, – сказал Алазариан. – Я могу прочесть ваши чувства и определить, действительно ли вы изменились.

Бьяджио побледнел.

– Как?

– Не знаю, – признался Алазариан. – Но когда я прикасаюсь к человеку, я могу не только излечить его. Я его чувствую. Я словно с ним сливаюсь. Это… – Он пожал плечами, не в силах объясниться словами. – Это странное чувство.

– Поразительно, – прошептал Бьяджио. Он посмотрел на свои руки, потом – на руки Алазариана и снова на свои. С его губ сорвался тихий смешок. – Кажется, мне страшно. Что со мной будет?

– Ничего, – заверил его Алазариан. – Я не сделаю вам больно. Я просто скажу вам, что почувствую. Решать вам. Бьяджио резко протянул ему руки:

– Делай.

Руки у императора оказались мягкими и теплыми. Алазариан провел по ним пальцами – сначала осторожно, потом увереннее. Бьяджио выжидающе смотрел на него, и Алазариан закрыл глаза, чтобы не отвлекаться. Как только его веки опустились, в его голове начали возникать картины. Стараясь их не разрушить, Алазариан выровнял дыхание, сосредоточился и постарался оживить возникшие перед ним образы.

Ничего подобного он в жизни не видел.

Внутри него оказался человек, чьи чувства наполняли все его существо – тигр с золотыми волосами и ужасным взглядом. Он увидел берег с белым песком, незапятнанным, залитыми солнцем. Остров. И дворец на берегу, большой и красивый. Дом Бьяджио. И еще один мужчина, не Бьяджио, но очень похожий на него. Алазариан сразу же понял, что это – отец императора. У него было перерезано горло. При виде этого зрелища Алазариан вздрогнул. Из раны била кровь.

– Ваш отец, – проговорил он чужим голосом. – Вы его убили…

На секунду Алазариан ощутил, что рука императора дрожит, готовая высвободиться.

– Нет! – приказал Алазариан, сжимая пальцы. – Не убирайте рук!

Изображение Бьяджио-старшего исчезло, а его сын стал взрослым. Теперь глаза его засверкали синевой, а голову кружило безумие. Алазариан с трудом овладел своим сознанием. Этот Бьяджио шагал по миру, словно принц, идущий по вымощенной черепами дороге. В голове Алазариана зазвучал непрерывный вопль: крик взятых штурмом городов, смертников на эшафотах, рабов, терзаемых ради забавы. Вокруг него хохотали нарские лорды с жуткими нарумяненными лицами. Ощущение сменилось голодом, жором, острым до рези в животе. Алазариан ахнул. Словно издалека он услышал голос Бьяджио:

– Что? Что ты видишь?

– Вас, – ответил Алазариан. – Нет, не уходите…

Алазариан ощущал нежелание Бьяджио продолжать контакт – но император не отнял рук. А следующая картина оказалась самой мощной, затопив все волной горя. Алазариан почувствовал, как у него перехватило дыхание и судорогой свело горло. Он понял, что видит, как умирает старый император Аркус. Чудовищное горе Бьяджио заставило Алазариана вскрикнуть. Он впился ногтями в руки Бьяджио, разделяя его скорбь.

– Бог мой! – сказал Алазариан.

– В чем дело? – спросил Бьяджио. – Что теперь?

– Аркус, – едва слышно прошептал Алазариан. – Он был вам как отец. Вы его любили. А он вас оставил. – Он меня оставил…

– И вы перестали быть прежним. Вы…

«Вы изменились», – подумал Алазариан. Он задержал дыхание, перекрыл поток горя и нырнул в сердце сегодняшнего Бьяджио. Он добрался до самых его глубин и с изумлением понял, что каждое слово было правдивым. Бьяджио был не тем человеком, которого ожидал видеть Нар. В нем кипела отчаянная битва между старым и новым, но новое побеждало.

Алазариану было довольно. Он медленно выпустил руки Бьяджио и открыл глаза. Император смотрел на него. Лицо у него посерело. Его губы шевелились, не издавая ни звука.

– Вы мне не лгали, – проговорил Алазариан, овладевая собой. Он судорожно сглотнул, чувствуя, что в горле у него по-прежнему стоит ком. – Это правда. Мой дед, вы… все, правда.

Бьяджио продолжал молчать. Он был потрясен тем, что только что произошло, и тяжело дышал, словно после быстрого бега.

– Не могу поверить, – сказал он, наконец. – Ты все это видел?

«Все это и еще многое», – подумал Алазариан. Он улыбнулся, пытаясь успокоить Бьяджио:

– Я не верил вам, пока не дотронулся до ваших рук. Теперь я знаю правду. Но я все равно не знаю, что мне делать. Я боюсь ехать в Люсел-Лор. Я боюсь того, что со мной могут сделать львиные всадники. И я боюсь Вэнтрана. В конце концов, я ведь принадлежу к дому Гэйлов. Он может меня убить.

– Нет. Я знаю Шакала. Он не убийца. Он прислушается к тебе, потому что увидит твою искренность – и потому что ты один можешь вернуть ему Арамур. Когда твой дед умрет, его трон освободится.

Алазариан понял, о чем говорит Бьяджио.

– Я не хочу править Талистаном, государь император. Если я сделаю то, что вы просите, то лишь из-за того, что увидел в ваших мыслях, из-за ненависти к Элраду Лету, а еще потому, что вы, боюсь, правы: Люсел-Лор – единственное место, где можно найти ответы на мои вопросы. Мне нужно оказаться среди трийцев.