Праведники - [16]

Появление в газете Таунсенда Макдугала пошатнуло устоявшиеся основы. Отныне журналисты выверяли каждое свое слово — не дай Бог, — закрадется крамола, которую раньше и крамолой-то никто не считал. Отныне религия уже не казалась ни дурным тоном, ни последним прибежищем негодяев. Она стала тем, чем была всегда, — важнейшей нравственной составляющей человеческой цивилизации.

Эти перемены произошли в первые же несколько недель и затронули все полосы, в том числе посвященные моде и спорту. При этом Макдугал не рассылал внутри редакции никаких циркулярных писем. Он просто «дружески» подправил стиль в одной заметке, потом в другой… Этого хватило, чтобы все сделали нужные выводы на будущее.

И вот он шел по длинному проходу корзала отдела городских новостей, вперив взгляд в полуобернувшегося к нему Уилла Монро.

— Извини, сейчас не могу говорить, — торопливо пробормотал тот и положил трубку.

— Добро пожаловать в святая святых, Уильям. На первую полосу лучшей газеты мира!

Уилл мгновенно покраснел. И дело было отнюдь не в поздравлении и даже не в том, что оно было получено от человека, не поленившегося ради этого покинуть на время свой роскошный кабинет. И не в том, что громовой голос Макдугала разнесся по всему залу, достигнув ушей каждого из присутствующих. Причина была в том, что Макдугал назвал его по имени. Между тем Уиллу казалось, что его отец и Макдугал — дружившие еще со студенческой скамьи — договорились между собой «забыть» о том, что последний является начальником Уилла. Уилл знал, что его успех в любом случае будет расценен многими как достижение выскочки. Что же будет теперь, когда Макдугал при всех обратился к нему по имени?..

Уилл уже знал, что всего за час из этого зала по всей редакции разлетятся ехидные электронные вопросы: «Угадай, кто из наших любимчик босса и почему?» И никому не будет уже никакого дела до того, что Уилл нашел работу точно так же, как и другие: отправил резюме и успешно прошел собеседование. Теперь никто в это не поверит.

— Ты неплохо начал, Уильям. Очень неплохо. Уцепился за довольно рядовой случай, раскопал интересные подробности и написал шикарный материал, достойный первой полосы. Это свидетельство мастерства. Признаюсь по секрету, — все столь же громовым голосом вещал Макдугал, — меня иногда огорчает, что некоторые… более опытные сотрудники нашего издания… не демонстрируют подобного трудового рвения и репортерской хватки.

В эту минуту Уилл решил, что Макдугал нарочно устроил это представление и намеренно лепит из него хрестоматийного любимчика. Может, это нечто вроде ритуала посвящения? Подобные «экзамены» не редкость в закрытом студенческом клубе «Черепа» в Йеле, членами которого, как он знал, были в свое время Таунсенд Макдугал и Уильям Монро-старший.

Уилл не сомневался, что похвала Макдугала будет иметь для него катастрофические последствия, с таким же успехом выпускающий редактор мог ткнуть в Уилла пальцем и, обращаясь к коллегам, сказать: «Он ворует у вас идеи заголовков, бейте его!»

— Спасибо, мистер Макдугал.

— Но учти, что теперь мы вправе ждать от тебя большего, Уильям.

И Таунсенд Макдугал вышел из зала той же царственной походкой, что и вошел. Команда «вольно» была отдана в то мгновение, как за ним закрылась дверь. Шварц первым делом вернул сигареты на стол, взял одну и торопливо направился к курилке.

Уиллу захотелось последовать за ним. Вместо этого он машинально набрал номер Бет, но после второго звонка бросил трубку. Еще не хватало хвастаться перед ней, словно подтверждая все выдвинутые против него накануне обвинения. Нет, наказание есть наказание…

— Итак, Уильям…

Это был Уолтон. Он крутанулся в своем кресле и тем самым лишил Уилла последней надежды на спасение. Уолтон весь подался вперед, на лице его появилась издевательски почтительная улыбка. В этот момент он походил на шкодливого мальчишку, задумавшего очередную каверзу.

Бузотеру вот-вот должно было стукнуть пятьдесят, но нечто ребяческое в нем проскальзывало и до сих пор. Он, в частности, был настоящим фанатом компьютерных игр и каждый вечер с головой погружался в фантастические подземелья, отстреливая всевозможную постапокалиптическую нечисть и радостно вскрикивая при переходе на каждый новый уровень.

Уолтон, мягко говоря, был непоседлив. Его руки никогда не пребывали в состоянии покоя. Закончив один телефонный разговор, он тут же набирал другой номер. Работа никогда не ограничивалась для него заметками в «Нью-Йорк таймс». Он выступал по радио, мелькал на телевидении, читал лекции. Несколько лет руководства корпунктом в Дели сделали его в глазах многих признанным экспертом. Уолтон был востребован. Он даже написал и выпустил в свет книгу «Индия Теренса Уолтона». В предисловии говорилось, что эта работа — ни много ни мало — откроет Америке целый новый мир.

Но это был внешний, парадный образ Уолтона. В редакции к нему относились попроще. Ибо знали его получше. Это бросилось Уиллу в глаза еще в самые первые дни его работы. Тот факт, что Уолтона посадили в один закуток с новичком, говорил о многом. Так с настоящими звездами журналистики не поступают. И сейчас он, одержимый мстительным чувством, сильнее, чем когда-либо, хотел выяснить, чем именно Уилл заслужил к себе такое отношение.