Праведник - [6]

К вечеру создалось ощущение, что весь город пришел в движение.

* * *

С чувством удовлетворения от хорошо проделанной работы я вышел от Марка только в восемь вечера и потопал к остановке.

Человек в черном костюме выскочил из машины прямо перед носом. Молча, быстро впихнул меня на заднее сиденье, сел рядом, захлопнул дверцу. Я оказался зажат между двумя «костюмами». Автомобиль плавно тронулся.

— Что такое? — я испугался. Никто не ответил.

— Я кричать буду.

— Не надо, — посоветовал «костюм», втолкнувший меня в машину. — Не дергайся.

Выехали за город. Свернули на объездную дорогу. Остановились перед мостом через Днепр.

— Выходи, — позвал «костюм».

Солнце клонилось к закату. Над лесом разливалось красно-золотое зарево. Длинные тени протянулись через поля. Днепр отражал закатное небо. Я вдохнул свежий вечерний воздух, пытаясь подавить растущую панику.

— Туда, — приказал провожатый.

Один «костюм» пошел вперед, показывая дорогу, два других сторожили сзади. Мы спустились под мост, вскарабкались к технической дорожке — узкому железному мостику под громадой «потолка» основного моста. Ненадежные перила. Вздрагивающие под ногами листы металла.

Я бегал по этой дорожке много раз, пока не достроили сам мост — очень уж хотелось побывать на другом берегу. Тогда другой берег казался таким же недостижимым, как звезды.

«Костюм» пошел по технической дорожке.

— Зачем? — выдавил я. Ноги стали ватными. Попробовал было дернуться — двое «костюмов» мгновенно заблокировали руки. Покачали головами. Затянули на дорожку, подтолкнули.

— Что вы от меня хотите? — жалобно ныл я, шагая вперед.

На середине реки «костюмы» остановились. Двое перекрыли ход вперед-назад. Третий втиснулся рядом со мной, прижал к перилам.

— Я в-высоты боюсь, — выговорил я.

— Я знаю, — кивнул «костюм». — Тебя предупре- ждали, что все действия надо согласовывать?

— Н-нет…

— Как нет?

— Может, он не понял? — хмыкнул второй «костюм».

— А зачем нам идиот? — спросил третий.

— А кем заменим?

— Журналистом, из Минска. Поумней будет.

— Тогда сразу кончаем?

— Г-господа! — заорал я. Деваться было некуда — только назад, через перила — и с высоты в воду. Если б хоть плавать умел. И знал, как нырять надо. Сердце стукнуло раз — и упало в пятки. В животе что-то оборвалось. Я вспотел, в голове зашумело.

— В общем так, — сказал «костюм», надвигаясь всем телом, вжимая меня спиной в жесткие перила. — Сегодня прощаем. Если повторится, попробуешь развить самодеятельность, не получив нашего одобрения, — никто даже не узнает, где тебя искать. Просто исчезнешь. Понял?

Я судорожно кивнул.

— Ты — идиот, не соображаешь, что можно делать, что нет, — продолжал «костюм». — Сегодня повезло, ты ничего серьезного не натворил своей вспышкой активности. Завтра подашь все тексты рекламы нам на утверждение. На будущее — мы будем узнавать о всех твоих планах заранее!

Я еще раз кивнул.

— Герой, — «костюм» справа щелкнул пальцами. — Ты если решишь бороться, подумай сначала про брата и родителей.

— Сволочи…

«Костюмы» переглянулись. Самый разговорчивый помотал головой. Они развернулись — и ушли. Я остался на техническом мостике над темнеющей рекой, в десяти километрах от дома. Мелочь, если сравнить с космосом.

* * *

На следующее утро Андрей отчитался о поисках праведника.

— Сябра, не складывается. Все, кто вроде бы чего-то умеет — тем за шестьдесят и больше. Двоих нашел, кому сорока нет… Нам же не старше сорока надо?

— Ага.

— Съездил, поговорил. Один — вообще гонит, никакой он не целитель. Второй отказался. Его и тут неплохо кормят. Целители отпадают. Ты говорил, монахи и отшельники могут подойти.

— Наверное.

— У меня послезавтра встреча с митрополитом. Подъезжай. Лучше вместе с Марком.

— С митрополитом?!

— А как монахов искать? По монастырям шляться? Не выгорит — пойду.

— Ну, ты даешь! А почему не с папой римским?

— Он католик. А нам надо православный. Давай, в среду на два.

Я позвонил «костюмам» — получил добро. Предупредил француза. Занялся делами. Сосредоточиться не получалось.

Марк позвал на балкон — «курить». Это было обычно. Если что-то обсуждали — чтоб не прерываться, я выходил вместе с французом.

— Здесь тоже… — Марк помахал рукой. — Слушают?

Я пожал плечами.

— Ну и черт с ним! Ты испуганный какой-то сегодня. Если б что-то так — ты б рассказал. Значит — пугнули. Запомни — если тебя тронут, мировая общественность заявит протест. Не бойся их.

Я криво улыбнулся. Какая разница утопленнику, кто и что там заявит?

— Ты их переоцениваешь, — убежденно говорил Марк. — Вас тут всех запугали.

— Мы сами запугались, — поправил я.

— Какая разница?

— Теоретически — у них не было такой цели, — пояснил я. — Мы сами придумали бяку и забились по углам. Спасибо за поддержку. Все под контролем.

* * *

Во вторник я пошел в церковь. В городе действовали три православные церкви — Трех Святителей, Борисоглебская и Николаевская. Первая была центральным собором города, там вечно толпился народ, а ступеньки и подходы надежно оккупировали нищие и калеки. Священники иногда гоняли попрошаек — но успеха не добивались.

Николаевский монастырь разместился в низине, на границе города. Женский монастырь. Хотелось поговорить с кем-нибудь без лишних глаз — поэтому я выбрал Борисоглебскую. В центре частного сектора, над рынком примостилась аккуратная небольшая церковка. Во время службы народ набивался очень плотно. Сейчас не было никого. Я разыскал священника. Попросил несколько минут для беседы. Батюшка, лет тридцати, доброжелательно улыбнулся, предложил сесть на лавочку у стены. В храме царил полумрак. Поблескивал золотом иконостас. В темноте прятались лица святых. Перед двумя иконами теплились лампадки.