Праведник поневоле - [87]

Верджил с улыбкой потрепал Бьянку по щеке.

– Твое самообладание по-прежнему изумляет меня: большая часть женщин на твоем месте впала бы в истерику.

Бьянка даже не повернула головы и сидела совершенно неподвижно. Тепло его руки было ей необходимо. В этот момент она отчаянно стремилась к любому контакту с Верджилом, ибо самообладание было готово покинуть ее, и лишь гордость не допускала этого. Сердце ее болезненно сжалось: она поняла, к чему идет этот неспешный разговор. Верджил пришел, чтобы предложить нечто большее, чем извинения и свою поддержку. Он был благородным человеком, а стало быть, предполагал для себя лишь один выход, который, по мнению Бьянки, был неприемлем. В создавшихся условиях она не могла согласиться с ним.

– Ты разочарован оттого, что я не бьюсь в истерике?

– Полагаю, желание одержать верх над моим братом, который, бесспорно, этого заслуживает, помогает тебе владеть собой.

– Мне действительно было неприятно слышать его высказывания, но после того, что ему открылось, а также принимая во внимание мое поведение в прошлом, я не виню его.

– Вот и хорошо. Я потребовал, чтобы в будущем он относился к тебе только с уважением. Если он хоть раз оскорбит тебя, пусть даже не в открытую, ты непременно должна сказать об этом мне. – Верджил взял руку Бьянки и, опустив глаза, стал задумчиво поглаживать ее большим пальцем. – Я должен сказать тебе еще несколько слов и уже собирался сделать это, когда ты проснулась, но Пен с Данте помешали мне. Теперь я не знаю, поверишь ли ты в то, что эти слова идут от чистого сердца. – Верджил поцеловал внутреннюю сторону ее запястья. – Я бы хотел, чтобы мы немедленно обвенчались. Ты веришь, что мое желание искренне? Ты выйдешь за меня?

Вот оно. Ну конечно! Чего еще она могла ожидать?

После произнесенных Верджилом слов сердце Бьянки бешено застучало. Гордость и любовь натолкнулись на смятение и страх.

Бьянка понурила голову, страстно желая, чтобы любовь перестала бороться с этими беспокойными чувствами.

– Не совсем, – ответила она.

– Не совсем? Странный ответ. Ты не совсем веришь в мою искренность или выйдешь за меня замуж, но не совсем? – слегка поддразнил ее Верджил.

– Наверное, первое. Хотя я бы лучше согласилась на последнее – тогда это означало бы, что все идет совсем неплохо.

– Ты считаешь, что выйти за меня замуж, но не совсем, было бы лучше?

– Если ты сам поразмыслишь об этом как следует, то наверняка согласишься со мной. Наши отношения могли продолжаться так же, как они складывались в последние несколько дней здесь: мы оба были бы вольны жить так, как нам вздумается, сохраняя друг другу верность и избегая скандалов.

– Вряд ли это самый лучший выход. Видишь ли, я хочу быть именно женатым – женатым даже в большей степени, чем некоторые супружеские пары.

Тон Верджила напомнил Бьянке, с кем она имеет дело. Леклер – аристократ. Два дня страсти, разумеется, не изменили его совершенно. И все же сказанное им скорее примирило Бьянку с этим тоном, нежели привело в раздражение.

Любовь стремилась рассеять ее сомнения, и Бьянке страшно захотелось согласиться. Однако ее пылкое сердце напомнило ей о последствиях. Замужество многое сулило, но и многого лишало, и это омрачало ее счастье.

– Думаю, тебе действительно приятно быть женатым; и все же, независимо от того, насколько мы будем женаты, ты всегда сможешь делать, что хочешь, и твоя жизнь почти не изменится. Все изменится для меня. Именно поэтому мне и не хотелось, чтобы Пен с Данте сегодня приезжали. Если бы они не появились сегодня, думаю, ты бы согласился стать не совсем женатым или не очень женатым.

Верджил подозрительно вскинул бровь.

– Ну вот, теперь уже не очень женатым…

– Две ночи назад я спросила тебя, что значит наше занятие любовью, и ты ответил – верность. Если бы ты тогда решил жениться на мне, то объявил бы мне об этом сразу. Вот почему я не уверена, на самом ли деле сейчас ты независим в своем решении.

– Согласен, было бы честнее заявить тебе о своих намерениях сразу, когда ты спросила меня об этом. Но я не хотел в тот момент волновать тебя.

– Понимаю. Ты боялся испугать меня и остаться неудовлетворенным. Я действительно хорошо понимаю тебя, поскольку если бы в тот вечер, около книжных полок, ты сказал мне, что занятие любовью должно завершиться браком, я не смогла бы ни обсуждать это, ни уйти.

Верджил прикрыл глаза.

– И ты согласилась бы?

– Без сомнения. Я тогда совсем потеряла голову.

– Следовательно, если бы в тот момент я потребовал у тебя как необходимое условие любви твое согласие выйти за меня замуж…

– Тогда бы у меня не было выбора. Вот почему я не верю, что ты на самом деле хочешь жениться на мне.

– Но мужчины никогда не пользуются подобными уловками, чтобы склонить женщину к браку, – это абсолютно невозможно.

– Значит, вы преднамеренно кружите женщинам голову, доставляя им удовольствие, чтобы они потом вернулись к вам в надежде получить большее?

Вздохнув, Верджил сердито отвел глаза.

– Это я, виконт Леклер. И если последние несколько дней тебе удалось наблюдать мою подноготную, это не значит, что я не тот, за кого себя выдаю. Я никогда не прикоснулся бы к тебе, если бы не собирался жениться, и у тебя нет никаких оснований считать меня подлецом, который может соблазнить девушку, а потом бросить ее за ненадобностью. Ты не можешь не понимать, что предполагает занятие любовью, и что означал мой вопрос, даже притом, что я не до конца растолковал тебе его смысл.