Правдивые истории о чудесах и надежде - [4]

Итак, все подарки попали по назначению, и, наигравшись вдоволь, постояльцы приюта чувствуют усталость. Пять часов вечера – время отбоя. Сотрудники выключают музыку, приглушают свет, и через час в приюте воцаряются тишина и покой.

Но прежде чем оставить свой пост и отправиться домой, работники и волонтеры на всякий случай готовят несколько пустых вольеров и клеток.

1 Очень важная персона

Только я присела за стол, как из-за угла высунулась маленькая мордочка. Оказалось, что Лаки, наша колли, тоже поджидает рядом с Хэмишем – вест-хайлендским терьером. Их выжидающие взгляды означали одно: они проголодались. Я встала и пошла на кухню. За мной простучали четыре пары лап.

Близилось время ужина, и, как олимпийская команда по синхронному плаванию, двое моих четвероногих друзей двигались в унисон. Но у них был другой вид спорта – еда. Что бы ни замышляли, они никогда не разлучались и обожали друг друга.

Поэтому неудивительно, что первой перемену в Хэмише заметила именно Лаки. Хэмиш всегда отличался отменным здоровьем, но в последнюю пару дней он стал каким-то вялым и притих. Он спал в корзинке, а Лаки сидела рядом, но вместо того, чтобы дремать, как обычно, была настороже и вздрагивала, когда он издавал хоть малейший звук. Они больше не играли; Лаки вела себя тихо. И следовала за ним, как тень – куда Хэмиш, туда и она.

Сначала я решила, что все дело в наступивших холодах и снегопаде, но когда Хэмиш не смог сделать ни шагу и мне пришлось нести его в сад, поняла: пора вызывать ветеринара. Мы сделали анализы, и выяснилось, что у него отказывают почки и другие внутренние органы. Спустя несколько дней он умер – мирно, как будто уснул. Ему было пятнадцать лет.

Хэмиш прожил достаточно, но это не облегчило боль утраты. Вся семья горевала; горевала и Лаки. Всего неделю назад Хэмиш носился по дому, а теперь его не было; Лаки ничего не понимала и чувствовала себя одиноко. Когда она смотрела на меня, вопросительно вскинув брови, я знала, о чем она думает: Куда он пропал, мам? Когда Хэмиш вернется домой?

Но прошло немного времени, и Лаки начала понимать. Услышав, как почтальон бросает письма в ящик, она больше не вскакивала, чтобы бежать к двери с Хэмишем наперегонки, как бывало раньше. Когда время близилось к пяти, не смотрела на меня выжидающе, намекая на ужин.

Я старалась проводить с ней как можно больше времени, надеясь, что она повеселеет. Мой муж Джим делал то же самое. Мы гладили ее, целовали, пытались заинтересовать любимым теннисным мячиком. Раньше она сама приносила его и умоляюще смотрела на нас, держа мяч во рту, пока мы не поддавались на ее немые уговоры. Но без Хэмиша Лаки потеряла интерес ко всему – даже к любимому мячу. Играть она больше не хотела.

У меня разрывалось сердце. Лаки было всего шесть лет – такой молодой собаке не пристало грустить в одиночестве.

И вот однажды я сказала Джиму:

– Мне кажется, нужно взять еще собаку. Для Лаки.

– Ты права, Анна, – ответил он.

И хотя мы говорили друг другу, что делаем это ради Лаки, была еще одна причина: нам было невыносимо признаваться в том, что после смерти Хэмиша дом казался пустым. Ведь начни мы говорить об этом, реальность ощущалась бы еще острей.

Теперь каждый день мы заходили на сайт «Баттерсийского дома для собак и кошек», разглядывали фотографии и читали анкеты собак, которые нуждались в любящих хозяевах. И хотя мы договорились делать это по очереди, я проводила на сайте каждую свободную минуту. Не знаю, что именно я искала, но в одном была уверена: увидев подходящую собаку, я бы сразу поняла – это «наш» будущий питомец.

Но каждый раз, когда я видела подходящую, происходило одно и то же: я звонила в приют и оказывалось, что какой-то счастливчик уже забрал собаку к себе домой. Я радовалась, что животные находят заботливых хозяев так быстро, но мне хотелось, чтобы и в нашем доме скорее зазвучал стук маленьких лап.

Шли месяцы, осень кончилась, и наступила зима. По утрам стали запотевать окна, а на улице похолодало. Настал тот день, когда Джим обычно поднимался на чердак и доставал рождественскую елку и коробку, усыпанную блестками, внутри которой позвякивали игрушки. Как всегда, я поставила елку в гостиной и не спеша развесила шары. Каждый год я меняла цветовую гамму и на этот раз остановилась на красно-золотых тонах.

Я развешивала гирлянды и украшения, а Лаки лежала рядом и наблюдала за мной. Она вела себя безупречно и не путалась под ногами. Но я видела, что ей одиноко. Обычно она подходила поближе, обнюхивала игрушки, изучала новогодние украшения, которые теперь валялись повсюду. Заглянув в ее печальные карие глаза, я произнесла рождественскую молитву.

«Прошу, пошли нашей любимице друга, с которым она могла бы играть», – промолвила я про себя.

Я разложила подарки по рождественским носочкам: для Джима, наших сыновей – двадцатидевятилетнего Майкла и двадцатишестилетнего Эндрю – и, конечно, для Лаки. Я оставила их на столе в гостиной и собралась уже ложиться спать, когда вдруг заметила еще один пустой носок – Хэмиша. Наполнив его игрушками и лакомствами, я положила его к остальным – так, на всякий случай.