Правдивая небыль - [12]

Удивительно, что в этом природном гвалте и размышлениях, я как-то сумел расслышать стук каблучков за своей спиной. Но обернулся почему-то не сразу. На какую-то секунду женщина замедлила шаг, видимо, проявив интерес к моей персоне, и проследовала дальше. Естественно, лица женщины я рассмотреть не успел, оставалось только проводить её взглядом. Незнакомка в бежевом плаще шла под зонтом, её русые волосы были собраны в небольшую косу, а сердце томилось подстать осеннему дождю.

«Вот и ещё одно сердечко загрустило в плену у одиночества», — посочувствовал я.

И вдруг меня будто током ударило:

«Косички… девочка Лена, пятый класс… Странная ассоциация. Почему именно она? И что такого особенного в том времени? Хотя нет, что-то было, я просто забыл… мы два года просидели за одной партой, а потом она уехала, по-моему, на Дальний Восток, не помню уже точно. Отец у неё был военным, вот и мотались по стране…»

Я вспомнил, как в момент прощания мне стало очень грустно, невыносимо грустно, мне ужасно не хотелось с ней расставаться. Лена всегда тусовалась в нашей компании, как это принято говорить сейчас, а в то время я уже дружил с Андрюхой, Володькой и Татьяной. И вообще у нас был очень дружный класс, мы много времени проводили вместе, выезжали на природу с родителями, отмечали дни рождения, одним словом — всегда находили какие-то общие интересы.

Я всё ещё стоял на набережной под дождём, но уже не слышал шума набегавших волн и не ощущал порывов колючего ветра, потому что всё глубже и глубже погружался в своё прошлое. В разрозненных фрагментах того времени я старался отыскать что-то важное для себя, вернее, пытался почувствовать это сердцем. Первый же стоп-кадр остановился на наших с Леной отношениях. В детстве я был заядлым хоккеистом, да к тому же ещё и шалопаем, поэтому не всегда ладил с учёбой и если бы не Ленка… Сейчас меня удивляло её недетское терпение, ведь со мной было не просто, ох как не просто. Но её забота не ограничивалось только помощью в учёбе, она проявлялась буквально во всём. Лена всегда оказывалась рядом в трудную для меня минуту и могла как-то незаметно по-дружески утешить. И, наконец, до меня дошло:

«Э-э, брат, да ведь не случайно всё это… эта девочка заботилась обо мне, как о своём избраннике, она выбрала именно меня… А я и не понял тогда, дубина!»

Меня потрясло это открытие! Да, я чувствовал эту необъяснимую близость между нами ещё в те годы, признаю, но в двенадцать-то лет какие могут быть мозги у пацана.

«Хорошо, допустим, первые детские чувства… трогательно, да… ну расстались мальчик с девочкой, с кем не бывает… А теперь мальчик с девочкой выросли и у каждого своя жизнь. Где же здесь пятна?» — пытался оправдаться я.

Но потом я решил ещё глубже заглянуть в недра своей памяти.

Поначалу всплывали только приятные воспоминания, связанные с друзьями, школой, поездками на море с родителями, но затем из каких-то загашников подсознания полезли первые детские обиды, переживания и страхи, вызвавшие у меня теперь лишь улыбку сожаления.

«Н-да, действительно, всё проходит… детские проблемы уже несущественны сейчас, впрочем, как и мои нынешние когда-нибудь сдуются, как воздушные шарики и станут простыми воспоминаниями. Вот только осадок останется… в этих горчинках — вся соль, их трудно вытравить, но жить-то они точно мешают, нет-нет да зашевелятся в сердце, и не поймёшь, откуда ветер надул», — философски заметил я.

Я пытался выкопать из памяти любую даже незначительную деталь своего прошлого, чтобы хоть как-то зацепиться за чувственную ниточку ещё более глубоких корней.

«Вот и мой дом… н-да, лучшие годы детства, моя комната… всё та же обстановка, игрушки», — с ностальгией подумал я и стал мысленно перебирать сокровища того времени.

Просматривая свои ящички, я наткнулся на игрушечных солдатиков, среди которых оказались воины-крестоносцы. В то время я особенно ими дорожил, сам не знаю почему, но в них таилось что-то загадочное и притягательное для меня. Я мог подолгу наблюдать за застывшими в строю воинами, уносясь воображением во времена далёкого средневековья. Мне представлялись картины жестоких сражений с воинственными криками бесстрашных рыцарей, осады неприступных крепостей, сломанные копья, лязг мечей. И тут я вспомнил, что несколько лет назад поставил на компьютер одну стратегию именно про крестовые походы с захватническими войнами рыцарей и пару месяцев, как мальчишка вместе с Ричардом Львиное Сердце увлечённо сражался с конницами Саладина Мудрого. Ниточка чувств потянула моё сознание к событиям того времени, почему-то ассоциировавшимися у меня с Григорианскими песнопениями. Григорианский хорал я полюбил сразу же, как только услышал эти удивительные неземные голоса на одном из концертов Сары Брайтман.

В тот миг, когда лучик догадки забрезжил где-то рядом, внутри меня зазвучала необыкновенная музыка средневековья, а пространство вокруг завибрировало, заиграло светящимися точками и стало преломляться…

Я даже не понял, как оказался в тёмном подземелье. Странным было то, что я лишился тела, хотя по-прежнему сознавал, причём нисколько не хуже чем в нём и даже чувствовал запах подземельной сырости. То самое, что теперь являлось мной, поплыло дальше, осматривая пространство подземных галерей, затем поднялось вверх по ступенькам, пока не очутилось в сумрачном зале, обставленном старинной мебелью и освещаемом лишь язычками восковых свечей. Обстановка явно «попахивала» средневековьем. В зале находились двое, они стояли напротив друг друга и вели беседу. Один был значительно старше, седовласый мужчина в мантии священника, вероятно, священнослужитель высокого сана, судя по его величественному облику и особенностям убранства. Второму мужчине я не дал бы и тридцати, вернее всего — это был рыцарь дворянин, всё говорило о том: знатная одежда, благородный и уверенный взгляд, инкрустированная рукоять меча.