Правда - [10]

«Поразт. соб. нач. прсх. в Грд. в свз. с откр. Слвпчтни гнм. Г. Хорошагорой (пд. вывес. „Ведра“), чт. вызв. знч. инт. у мн. гржн., вкл. вед. торгвц.».

Прервавшись, он прислушался. Разговор в другом конце комнаты явно приобретал более дружелюбный характер.

— Сколько-сколько? И это за тысячу штук? — переспросил казначей.

— Чем партия больше, тем дешевле, — откликнулся Хорошагора. — Но мы работаем и с маленькими тиражами.

Лицо казначея засветилось теплотой, как у человека, который привык иметь дело с числами и который вдруг увидел, что некое огромное и очень неприятное число буквально на глазах уменьшается до незначительных размеров. В таких обстоятельствах у принципов нет ни единого шанса. А на видимой части лица Хорошагоры появилась жадная ухмылка, как у человека, который только что научился превращать свинец в еще большее количество золота.

— Конечно, такие большие контракты утверждает лично аркканцлер, — промолвил казначей, — но смею тебя уверить: он очень внимательно прислушивается ко всему, что я скажу.

— Нисколько не сомневаюсь в этом, ваша волшебность, — радостно откликнулся Хорошагора.

— Гм, кстати, — задумчиво произнес казначей, — у вас тут существует такая вещь, как ежегодный банкет?

— Да, определенно, — ответил гном.

— И когда он состоится?

— А когда надо?

«Сд. по всму, вт-вт. бдт. закл. круп. сдлк. с 1 Образ. Учр. Грд.», — написал Вильям, а потом, поскольку был честным человеком, добавил: «Инф. из Дов. Ист.».

Совсем неплохо. Только сегодня утром он разослал письма, а на руках уже важная информация для следующего послания…

…Которое заказчики ожидают получить не раньше через месяц. Однако к тому времени важная информация станет не столь уж важной — есть такое смутное, но вполне определенное ощущение. С другой стороны, если он не донесет эти новости, кто-нибудь обязательно выкажет недовольство. Как в прошлом году с тем дождем из собак, случившимся на улице Паточной Шахты. Ладно бы забыл сообщить, так ведь дождя и вовсе не было!

Можно, конечно, попросить гномов подобрать буквы покрупнее… Но одной сплетни маловато будет.

Проклятье.

Нужно подсуетиться и найти что-нибудь еще.

Действуя скорее импульсивно, Вильям подскочил к уже собиравшемуся уходить казначею.

— Э-э, прошу прощения…

Казначей, пребывая в бодром и радостном расположении духа, доброжелательно поднял бровь.

— Гм? — вопросил он. — Господин де Словв, если не ошибаюсь?

— Да, он самый… Я…

— Спасибо за предложение, но Университет располагает собственными записными кадрами, — отмахнулся казначей.

— Э-э… Я просто хотел узнать, что ты думаешь о новой отпечатной машине господина Хорошагоры, — сказал Вильям.

— Зачем?

— Э-э… Ну, я просто хотел бы знать. Чтобы рассказать об этом в своем новостном письме. Понимаешь? Точка зрения ведущего специалиста анк-морпоркского чарологического учреждения и всякое такое.

— О? — Казначей задумался. — Ты имеешь в виду те писульки, которые ты рассылаешь герцогине Щеботанской, герцогу Сто Гелитскому и прочим подобным людям?

— Именно, господин, — подтвердил Вильям. Волшебники были такими снобами.

— Гм… Что ж, пожалуй, ты можешь написать, что, по моему мнению, это шаг в нужном направлении, который… будет приветствован всеми прогрессивно мыслящими людьми и который наконец втащит наш брыкающийся и вопящий город в век Летучей Мыши. — Под орлиным взором казначея Вильям прилежно зафиксировал эти слова в своем блокнотике. — Кстати, мое полное имя — доктор А. А. Круттивертти, доктор математики (седьмой), доктор чарологии, бакалавр оккультизма, магистр кулинарии… Круттивертти через «о».

— Конечно, доктор Круттивертти. Вот только, э-э, век Летучей Мыши уже подходит к концу. Может, ты хочешь, чтобы наш брыкающийся и вопящий город наконец вытащили из века Летучей Мыши?

— Несомненно.

Вильям записал и это. Для него всегда было загадкой, почему кого-то, кто тем временем брыкается и вопит, обязательно нужно тащить. Почему нельзя просто взять за руку и повести?

— Надеюсь, ты пришлешь мне экземпляр своего письма? — осведомился казначей.

— Конечно, доктор Круттивертти.

— Если еще что-нибудь понадобится, спрашивай, не стесняйся.

— Спасибо, доктор. Кстати, насколько мне известно, Незримый Университет всегда выступал против использования наборного шрифта.

— О, я думаю, настало время раскрыть свои объятия волнующим перспективам, которые сулит нам наступающий век Летучей Мыши, — пояснил казначей.

— Мы… Э-э, как я упоминал, доктор, он уже вовсю отступает.

— Стало быть, нужно поторопиться, не так ли?

— Верно подмечено.

— Что ж, мне пора лететь, — сказал казначей. — Жаль только, нельзя.

Лорд Витинари, патриций Анк-Морпорка, потыкал пером в чернильницу, проламывая покрывающую чернила тонкую корочку льда.

— Почему ты не заведешь себе нормальный камин? — спросил Гьюнон Чудакулли, первосвященник Слепого Ио и неофициальный представитель городского религиозного истэблишмента. — Я, конечно, не сторонник душных помещений, но здесь откровенно холодно!

— Слегка свежо, не без этого, — согласился лорд Витинари. — Странно, но лед светлее чернил. Чем это вызвано, как думаешь?

— Вероятно, наукой, — расплывчато изрек Гьюнон.