Правда об Иване Грозном - [56]

С лютой ненавистью обличая самодержавные устремления царя, его упорные попытки, отстранив от управления боярство, создать такой сильный, централизованный механизм власти, который защищал бы главные интересы всего населения страны, а не только отдельных сословий, Курбский и впрямь на западный (конкретно – на польский) манер отстаивал права – исключительные права на власть только для аристократии, только для избранного круга лиц, именуемых «мудрыми советниками», и которым обязан подчиняться сам государь. Никакого долга, никакого служения общегосударственным задачам, полное и неоспоримое право «отъезда» (т.е. ухода) к другому правителю – лишь такая свобода, и опять-таки только для знати (но никак – упаси бог! – не для холопов), устраивала вельможного князя. Действительно, либерал!…

Однако еще лучше, чем послания, наполненные критикой злоупотреблений Грозного царя, говорят о политических убеждениях и нравственных ценностях Курбского его собственные «деяния», многие из которых в популярной литературе вспоминаются не так часто, как «зверства» Ивана IV. Так что пусть читатель простит нам это пространное отступление…

Гордому отпрыску древнего рода князей Ярославских – представителей старшей ветви Рюриковичей, Андрею Михайловичу Курбскому было 36 лет, когда он будто бы совершенно неожиданно решил покинуть Отечество. Но подлинные исторические документы неопровержимо свидетельствуют: бежать из Русского государства князь Курбский задумал еще минимум за полтора года до означенного времени – очевидно, как раз тогда, когда Грозный все сильнее стал ограничивать привилегии княжеско-боярских верхов. Курбский, как мы говорили выше, был однозначно против таких действий царя. Это, в конечном итоге, и привело к их разрыву, сделав двух давних друзей самыми непримиримыми врагами. Осознав, что, невзирая на высокое положение, он уже не может ни переубедить Ивана, ни противостоять ему, князь решил зло отомстить Грозному за поруганную боярскую честь. Он все хорошо продумал…

Хотя до сих пор окончательно не выяснено, кто сделал непосредственно самый первый шаг, кто отправил первое письмо, факт остается фактом: командующий русскими войсками в Ливонии князь Курбский долгое время лично вел тайную переписку с противником Руси – королем Сигизмундом-Августом, тщательно оговаривая условия своего перехода на его сторону. Сначала Андреем Михайловичем были получены так называемые «закрытые листы», т.е. секретные письма (правда, без соответствующих печатей) от самого короля, гетмана Н. Радзивилла и подканцлера литовского Е. Воловича. Все трое приглашали Курбского оставить Московию и переехать в Литву. Когда же князь дал свое согласие, королем и гетманом были отправлены ему в Юрьев (Дерпт, Тарту) уже «открытые листы» – официально заверенные грамоты с печатями, содержавшие приглашение приехать и обещание «королевскую ласку» (милость) вместе с солидным вознаграждением [302] . Только после этого двукратного приглашения князь и совершил свой знаменитый побег, явившись в Литву отнюдь не как преследуемая жертва «царского произвола», но именно как изменник и клятвопреступник…

Впрочем, рассчитывая на королевскую «ласку», Курбский предпочитал иметь и кое-что «за душой». Историк отмечает: еще за год до побега, будучи наместником в Юрьеве, князь обратился в Печорский монастырь с просьбой о крупном займе, и монахи, конечно, не отказали могущественному воеводе, благодаря чему он «явился за границу с мешком золота. В его кошельке нашли огромную по тем временам сумму денег в иностранной монете – 30 дукатов, 300 золотых, 500 серебряных талеров и всего 44 московских рубля» [303] . В своей книге Р.Г. Скрынников приводит по сему поводу и мнение американского исследователя Э. Кинана, который тоже «восстал против мифа о преследуемом и гонимом страдальце Курбском. Боярин оставил в России жену, но это, по мнению Э.Кинана, не было делом вынужденным. Он бежал, имея по крайней мере трех лошадей, и успел захватить двенадцать сумок, набитых добром. Ясно… Курбский взял то и тех, что и кого он считал для себя нужным для дальнейшей жизни за границей» [304] .

Желанная заграница, однако, встретила его совсем не гостеприимно. Оставив Юрьев ночью, Курбский с небольшим отрядом последовавших за ним верных людей (всего 12 человек) к утру добрался до ливонского замка Гельмета – чтобы взять там проводника до Вольмара, где ждали беглецов королевские чиновники. Но… гельметские немцы поступили совсем «нецивилизованно»: они схватили и ограбили знатного перебежчика, отобрав у него все золото. Лишь после этого, говорит историк, арестованных беглецов повезли разбираться к начальству – в замок Армус. Архив города Риги и теперь хранит аккуратную запись показаний, данных тогда князем Курбским [305] …

Свою злость и разочарование таким «приемом» ограбленный до нитки Курбский выместит уже на следующий же день, оказавшись, наконец, в Вольмаре и сразу засев за послание бывшему другу-царю: «…всего лишен был и от земли божия тобою туне отогнан!.. (Но) не мни, царь, не помышляй нас погибшими. Прогнанные (тобою) без правды… к богу вопием день и нощь на тя!» [306]