Правда о «Зените» - [20]

И однажды я тоже туда все-таки добрался. Это было году в 76-77-м. И на рядовом матче увидел аншлаг. Почти сто тысяч на фоне 30 тысяч в Одессе смотрелись очень внушительно. Преобладали рабочие ребята с больших объединений — ЛОМО, «Электросилы», «Светланы». Люди ходили на стадион после смены. Сейчас все совсем по-другому, а тогда «Зенит» был рабочей командой. Не было шапок и баннеров с символикой, но атмосфера, это единое «ух» и «эх» стотысячного стадиона, была очень хорошей и доброй.

От одесской атмосферы, которую я по-прежнему нежно люблю, она отличалась мощью и единством. Колорит футбольной Одессы как раз заключался в отдельных остряках. На стадион ЧМП ходили компаниями, в центре которой сидел вещун. У меня до сих пор стоит в ушах шутка, которую произнес один пожилой еврей, когда «Черноморец» проигрывал «Спартаку» со счетом 0:4. Он встал и, обращаясь к трибуне, произнес. «Теперь я знаю, что писать в графе "причина выезда"!" В связи с неквалифицированной игрой команды "Черноморец" хочу смотреть квалифицированную игру команды Космос"!» А это был год 73-й, и в нью-йоркском «Космосе», кажется, как раз играл Пеле… В Питере такого, конечно, не было, зато здесь вокруг своей команды умеют сплотиться так, как, наверное, нигде…

И вот эти мощь и единство меня зацепили. К тому детства помню всякие запахи — керосина, которым поджигался примус, вываренного белья в специальной «выварке» на газу, потому что стиральных машин тогда не было, фаршированной курицы… И меня притянул к стадиону Кирова запах вежей травы, очень сильный оттого, что всегда дул ветер с Финского залива. Тут же — жареные пирожки, пиво, а курили, было ощущение, все без исключения. А вот семечек, в отличие от Одессы, почти не было — там-то после матча у всех было по колено шелухи. И в конце концов я принял и полюбил ленинградскую атмосферу на стадионе. Когда в 80-м «Зенит» взял бронзу, я ходил на Кирова постоянно. А в 81-82-м началось сближение с командой…

* * *

В СССР интеллигенция всегда тянулась к футболу, и Ленинград не мог быть исключением. А поскольку дефицита культуры в Северной столице исторически не было, а серьезная команда там осталась всего одна — ясно, какой мощный слой людей искусства болел и болеет за «Зенит». Но как искусство бывает разным, так и его люди — тоже. Особенно в нынешнее время.

В 2005 году в Москве после матча «Спартак» — «Зенит», завершившегося победой красно-белых со счетом 1:0 (единственный мяч в концовке забил недавний зенитовец Быстров) возле автобуса питерцев едва не произошла драка между капитаном «Зенита» Радимовым и рок-музыкантом, также петербуржцем Вячеславом Петкуном. Эмоциональный игрок резко отреагировал на оскорбительные выкрики певца в адрес команды — и их с трудом удалось разнять.

Когда я в том же году рассказал об этом случае Розенбауму, тот, кандидат в мастера спорта по боксу, и поныне тренирующийся на ринге, отреагировал жестко: «Петкун, говорите? Жаль, что меня не было рядом с Владом. Так ему и передайте».

Сам Радимов, когда я напомнил ему о том случае, вмиг почернел:

— Да, это была очень некрасивая история. Не могу этого утверждать, но мне кажется, что человек находился в состоянии либо алкогольного, либо наркотического опьянения. Не берусь судить, какой он музыкант, в тот момент меня это абсолютно не волновало. Причем я даже не знал Петкуна в лицо, мне только потом сказали, что это он. Никакой драки там не было — милиция не пустила. Он был с одной стороны забора, я — с другой, и нам просто не дали этот барьер миновать.

Орал он примерно так: «Вы подонки, вы продали игру!» И так далее в том же духе. Причем не унимался, до хрипоты кричал, едва ли не пена у рта была. Вы можете представить наши эмоции, учитывая, что мы пропустили гол на последней минуте, и все видели, как мы бились? К тому же вокруг стояли спартаковские болельщики и тихо хихикали над происходившим. А Петкун был в зенитовском шарфе. Неприятно, словом, об этой ситуации вспоминать, но она была, и слов из песни не выкинешь. Потом мы встретились с ним на телевидении после финала Кубка УЕФА — не знаю уж, кто его пригласил. Он сказал: «Давай забудем старое». Вроде как извинился. Но я ушел, сказав, что мне это не интересно.

В 84-м о подобных инцидентах никто и подумать не мог. Розенбаум размышляет:

— Как сейчас помню атмосферу на «золотом» матче с «Металлистом». Тогда не могло быть оскорбительных баннеров в адрес соперника, не скандировали матерные кричалки — и не потому, что люди боялись милиции, а потому что думали по-другому. Футбол для них был общим, не было ненависти друг к другу, народных и антинародных команд. И чувства, которые были у людей на той игре, — это было не фанатское буйство, разбивание стекол, выдергивание кресел и запускание дымовых шашек, а нормальная человеческая радость. Светлые эмоции, настоящий праздник — и вообще никакой агрессии.

Садырина я помню еще игроком. Это был сильный, в хорошем смысле слова злой и духовитый футболист. Недаром потом я дружил с Пашей и с Лешей Степановым — таким же по духу. На поле они убивались, а за его пределами были добрыми и душевными людьми. И поступок Паши, когда он спас утопающего около базы, был абсолютно в его характере. Это был действительно великий человек. И питерский до мозга костей, что очень важно — хоть и родился в Перми.