Правда о «Вильгельме Густлофе» - [39]

Среди прыгавших за борт был (по словам Шёна) также корабельный парикмахер, который так скрупулезно собирал пятимарочные монеты. Прежде чем начать пробиваться к шлюпочной палубе, он наполнил рюкзак монетами и надел его на себя. Прыгая через борт, он надеялся приземлиться в лодку, но просчитался и под тяжестью собранных им монет ушел под воду. Больше его никто не видел.

После первоначальной большой паники, вызванной взрывами и сильным креном корабля, оставшиеся в живых пассажиры несколько успокоились и стали надеяться на спасение. Капитаны Веллер и Кёлер направили с командного мостика несколько групп матросов для установления размера повреждений. Ракетами также подавались сигналы бедствия. Корабль стабилизировался в накренившемся положении, и некоторое время все надеялись, что он осядет на дно носовой частью, а корма останется на плаву до тех пор, пока не подойдет помощь.

С мостика звучала и другая успокаивающая информация: «Корабль не потонет», «Спасательные корабли на подходе», «Кольберг всего лишь в сотне милях отсюда». Эти заверения основывались скорее на шатких надеждах, нежели на достоверных данных. Однако они несколько успокоили людей, а именно это сейчас им было нужнее всего.

Профессор Бок и его друзья, семья фон Майдель, волнуясь, ждали у спасательной лодки. Вдруг они почувствовали, как корабль начал раскачиваться из стороны в сторону. Бок посмотрел на часы: они показывали 21.15. Баронесса фон Майдель бросилась к спасательной лодке, которую пытались освободить от креплений. «Нет, — закричал Бок. — Это безумие. Ее не удастся освободить. Я знаю, где другая лодка».

В Готенхафене он наблюдал за последними приготовлениями перед выходом в море и видел, как плавучие краны сгрузили на солнечную палубу за трубой «Густлофа» морские катера. Тогда их на скорую руку прикрепили к палубе. На воду спустить катера было невозможно, но, по крайней мере, появился шанс, что они останутся на воде, когда лайнер начнет погружаться. Волны тем временем уже захлестывали палубу.

Палуба сильно накренилась, а снег вперемешку со льдом сделал ее поверхность чрезвычайно скользкой, так что люди были вынуждены карабкаться по ней. Около пятнадцати минут понадобилось им, чтобы добраться до катера. Поблизости почти не было людей.

Было примерно 21.30, когда Эбби фон Майдель увидела, как казначей Герхард Лутц, крупный, сильный мужчина, снял с себя спасательный жилет и надел его на женщину, которая с потерянным видом стояла на палубе, ожидая своей участи. Сам он прыгнул за борт и был позднее подобран одной из лодок.

Карабкаясь вперед, они держались за оказавшиеся к тому времени в наклонном положении стены палубных помещений. Корабль крутило в разные стороны, и они прикладывали все усилия, чтобы удержаться на скользкой палубе.

«Когда корабль раскачивало вправо и влево, я видела, как десятки людей срывались в воду. Когда мы добрались до лодки, то водяные валы захлестывали палубу, — рассказывала Эбби фон Майдель. — Гюнтер забрался в лодку вместе с профессором Боком. Один из матросов и профессор втащили меня в лодку, так как одна я была не в состоянии этого сделать. Никогда в жизни со мной так грубо не обращались. Я думала, мне сломают шею. Но я почувствовала огромное облегчение, оказавшись в лодке. Все произошло в один миг. В этот момент я почувствовала, что корабль лег бортом на воду».

Глава 18

Устав втаскивать людей на катер, Бок отпустил борт и рухнул, обессиленный, на пол. Он упал прямо на человека, который, скрючившись, лежал внизу, и к своему удивлению разглядел четыре золотых шеврона, блестевших при слабом свете луны.

«Мой бог, это же наш капитан», — вскричал он. Действительно, это был капитан Фредерик Петерсен, главный человек на «Вильгельме Густлофе». С первых минут после попадания торпед он вместе с другим офицером приютился в этом комфортабельном катере, предназначенном для особо важных персон.

Едва мать и сын Майдели и Бок оказались в катере, как высокая волна подхватила его и смела с палубы. Их погнало к трубе лайнера, и все в этот момент подумали, что катер разобьется об нее. Но затем его развернуло и направило на шлюпбалки. Теперь все боялись, что он застрянет между ними, но в конце концов огромная волна вынесла их вместе с катером в море.

Лейтенанту Данкелю, который карабкался по железной лестнице трубы, были отчетливо видны катера, находившиеся на палубе. Он мог бы сесть в один из них, но с высоты видел, какую они представляли опасность. Он был убежден, что их всех разнесет в щепки. Когда первый катер благополучно вынесло в море, он очень удивился. Второму катеру тоже повезло, но третий ударился о надстройку и разбился на несколько частей.

Примерно в это же время волна смыла Эву Лук, шестнадцатилетнюю девушку, которая попала на корабль вместе с матерью и шестилетней сестрой. На ее счастье, на ней был спасательный жилет. Семья Луков оказалась заблокированной в музыкальном салоне на нижней прогулочной палубе, поэтому они не имели почти никакой надежды на спасение. «Затем все помещение как-то накренилось, и люди начали кричать, — записала Эва позднее в своем дневнике. — Они в буквальном смысле были сметены в одну кучу вдоль накренившейся палубы. Огромный рояль вдруг сорвался с места и поехал по переполненному людьми помещению, калеча женщин и детей на своем пути, отбрасывая уцелевших в разные стороны. С диким звуком, как будто чья-то огромная рука одновременно нажала на все клавиши, рояль ударился о левую стену».