Правда о штрафбатах — 2 - [36]

Всего этим приказом были реабилитированы 20 штрафников-офицеров. В летописи 8-го ОШБ зафиксирован случай, когда только что реабилитированного офицера — старшего лейтенанта Николая Буравникова — по его просьбе оставили командиром взвода во йроте штрафбата. 10 мая 1943 г., когда 8-й ОШБ был уже далеко от волжских берегов, гвардии майор Бурков передал полномочия командира батальона подполковнику Осипову Аркадию Александровичу. На Курской дуге батальон понес очень большие потери. В разных боях — оборонительных и наступательных — в общей сложности погибли 143 человека и 375 получили ранения. За каждой из этих цифр конкретное имя, реабилитационный материал, судьба. Однажды в 8-м ОШБ крупно ошиблись: донесли, что в роте, которая действовала в отрыве от батальона, четыре бойца-переменника погибли и захоронены в братской могиле, а один пропал без вести. Спустя три месяца выяснилось, что все они попали в плен, сумели бежать и вернулись из-за линии фронта. В делах батальона по этому поводу вшит приказ по фронту, отпечатанный типографским способом: за ослабление контроля, предоставление непроверенных данных начштаба 8-го ОШБ майор Носач В.А. переводился адъютантом старшим обычного стрелкового батальона в 240-й стрелковый полк, а подполковнику Осипову А.А. объявлялось предупреждение. Приказ, согласитесь, более-менее щадящий: ведь фронтом командовал К.К. Рокоссовский. Вскоре он присвоил Осипову звание полковника.

Где-то приходилось читать, что в штрафники, к счастью, не направляли женщин. В действительности не миловали и их. Вот выписка из приказа: «В период наступательных боев в районе деревни Соковнинка (ныне Конышевского района Курской области. — A.M.) бывший боец переменного состава Лукьянчикова Пелагея Ивановна, исполняя должность санитара стрелковой роты, самопожертвенно презирая смерть, оказывала помощь раненым непосредственно на поле боя. В период боев с 15 по 24 июля ею вынесено 47 раненых бойцов с их оружием. Отмечая героизм, изъявленный товарищем Лукьянчиковой, объявляю ей благодарность и представляю к правительственной награде». Получила ли Пелагея Ивановна заслуженную награду, и какую именно, неизвестно. У штрафников особенно ценилась медаль «За отвагу». Слова на серебряном кружке вызывающе противостояли приказу «о трусости». (Медики, надо отметить, в 8-м ОШБ всегда были геройскими. В марте 1944 г. в 1-й роте батальона бойцом-переменником воевал разжалованный в рядовые военврач Степан Бузун. Был ранен, представлен к ордену. А весной сорок пятого, уже на германской земле, кавалер ордена Красной Звезды капитан медицинской службы Бузун вернулся в батальон врачом. Степана Петровича, своего доктора, в ОШБ уважали и за стойкость, умение достойно переносить невзгоды, от которых на фронте никто не застрахован.)

Приказом НКО СССР № 413 от 21 августа 1943 г. командирам полков действующей армии и командирам дивизий в военных округах и на недействующих фронтах разрешалось своей властью направлять в штрафные роты солдат и сержантов за самовольные отлучки, дезертирство, неисполнение приказа и некоторые другие воинские преступления, если обычных мер дисциплинарного воздействия было недостаточно. Офицерского состава этот приказ не касался. Офицера по-прежнему мог направлять в штрафбат командир дивизии, равный или более высокий начальник только за нарушение дисциплины по трусости или неустойчивости. То есть за преступное поведение (действие или бездействие) на поле боя. При всех других преступлениях судьбу виновного определял военный трибунал. Если суд выносил приговор с отсрочкой его исполнения до окончания боевых действий и направлением осужденного для искупления вины на передовую линию фронта, те же командиры своими приказами и направляли лишенного звания офицера в ОШБ на срок от одного до трех месяцев.

По мере очищения от врага оккупированных территорий набирал силу новый источник пополнения штрафных частей. Это были военнопленные, оставшиеся в живых и освобожденные, а также окруженцы, отставшие ранее от войск. Отношение к этим людям определялось приказом Ставки Верховного Главного Командования Красной армии № 270 от 16 августа 1941 г. Если приказ № 227 «Ни шагу назад» был эмоциональным, суровым, жестким, но продиктованным необходимостью, обстановкой, духовно мобилизующим, то более ранний приказ № 270 — жестоким и во многом неправедным. Но приказы в армии не обсуждают, не хвалят и не осуждают, их исполняют. Всех побывавших в плену и в окружении противника проверяла комиссия Военного совета фронта. На 1-м Белорусском она состояла из председательствующего — представителя политуправления фронта и двух членов — старшего оперуполномоченного контрразведки Смерш при 29-м Отдельном полку резерва офицерского состава и заместителя командира этого полка по политчасти. Выводы комиссия излагала в протоколе. После утверждения протокола на титульном листе командующим фронтом и членом Военного совета он обретал силу приказа. Так, например, по протоколу № 61 от 16 мая 1944 г. в 8-й ОШБ были направлены 52 человека.

Многие в списке вызывают сочувствие. Читаем: «Жданов Петр Григорьевич — воентехник, начальник оружейной мастерской 77-го стрелкового полка 10-й дивизии НКВД, 1911 года рождения, уроженец города Быхов Могилевской области, белорус, рабочий, кандидат в члены ВКП(б) с 1939 года, красноармейскую книжку уничтожил, образование: общее — 10 классов, военное — курсы оружейных техников в 1938 году. В Красной армии с 1933-го по 1934-й, и с 1939 года, имеет 2 ранения. 3.08.1941 года попал в окружение с группой из 30 человек в районе деревни Подвысокое и был ранен. Дойдя до Первомайска, затем до Николаева, повернул назад в свой город. В Быхов прибыл 20.10.41 года и жил до 4.10.43, занимаясь сельским хозяйством. 4.10.43 года вступил в партизанский отряд № 152 11-й бригады, где был командиром взвода до соединения с частями Красной армии 24.02.44 г., после чего направлен в 58-й армейский запасный стрелковый полк. Никаких документов, подтверждающих правдивость изложенного, нет. Жданова П.Г. направить в штрафной батальон сроком на 1 месяц». В окружение попадают не по своей воле. Если и есть у дважды раненного воентехника Жданова, у партизана Жданова вина, то он, несомненно, мог искупить ее на передовой в составе обычной, не штрафной части. Как и многие другие из его побратимов по трагической судьбе.