Правда истории. Гибель царской семьи - [50]

. Встречаются парадоксальные выражения: «русские латыши», «латыш Кабанов» и т.п.¹³⁷. Есть даже случай полного абсурда. Один из убийц, П. З. Ермаков, в воспоминаниях написал: «...16 июля [в] 8 часов вечера сам прибыл [с] двумя товарищами[:] Медведевым (имеется в виду чекист М. А. Медведев. — И. П.) и другим латышом, который служил в моем отряде, в карательном отделе»¹³⁸. В действительности он привел с собой своего заместителя, русского С. П. Ваганова, бывшего матроса, отличавшегося чудовищной жестокостью в расправах с населением (был убит потом рабочими). Видимо, поэтому он и ассоциировался в памяти Ермакова с палачами из среды латышей. Нельзя не обратить внимания на его выражение: «прибыл... [с] Медведевым... и другим латышом». Получается, что определение латыш относится и к Медведеву. Чекист, каратель — значит латыш.

Мы приводили данные об одном из охранников неведомой команды — Верхаше, венгре. В саду дома был найден обрывок письма «Терезочке». Экспертиза установила, что текст — также на мадьярском языке, но, по ее мнению, принадлежит перу мадьяризированного немца¹³⁹, то есть опять же «латышу», но не Верхашу, а другому охраннику. Однако при этом следует иметь в виду, что письмо могло быть написано не членом внутренней охраны Юровского, а одним из иностранцев, которые в небольшом числе находились там и ранее. Еще одна надпись сохранилась в комнате убийства — цитата из стихотворения немецкого поэта Г. Гейне «Belsаzar» («Валтасар») на немецком языке, как сочла экспертиза, с «намеренно выпущенным словом и искажением»¹⁴⁰. Надпись была сделана человеком образованным, видимо не охранником. А вот каких-либо латышских надписей, следов пребывания настоящих латышей в доме найдено не было.

Следствие во главе с Н. А. Соколовым быстро выяснило, что среди команды, как оно сочло, из 10 человек половину составляли русские, а остальные 5 человек — нерусские. Оно выяснило, что Юровский говорил с ними то ли на немецком, то ли на идиш, а возможно, на разных языках с разными лицами. Один работник ВЧК (о нем шла и еще пойдет речь далее), уполномоченный Я. М. Свердлова и Ф. Э. Дзержинского, прибывший в Екатеринбург, бывавший в доме Ипатьева, также отмечал, что Юровский его принял за немца и заговорил с ним «на немецком языке», а с Голощекиным они разговаривали «между собой» «не на немецком языке, а на идиш»¹⁴¹. Юровский в свое время около года прожил в Германии, в эмиграции, и усвоил в какой-то мере немецкий язык. Надо полагать, что латышского языка Юровский не знал. Да и вряд ли понадобилось бы прибегать к нему, если бы команда состояла из латышей, — на разговорном уровне русским они все же все владели. Не знал, конечно, Юровский и венгерского. Но венгры, подданные Австро-Венгерской Габсбургской империи в нескольких поколениях, знали немецкий язык, тем более военнослужащие (он был для них вторым родным). Так что Юровский мог разговаривать и с немцами, и с мадьярами, но только на немецком. Однако, если среди охранников-иностранцев или прибывавших в дом лиц были и евреи, мог также пригодиться идиш, которым Юровский, очевидно, владел лучше. Обращает на себя внимание одно из показаний Якимова: «А один был, который с Юровским говорил не по-русски, но и не так, как говорили между собой «латыши», а как-то по-другому как будто бы по-«жидовски», но точно этого сказать не могу. Утверждаю лишь, что один такой латыш был, который говорил именно с Юровским не так, как говорили между собой латыши. Из себя этот «латыш» был лет 30, низенький, плотный, нос имел длинный, волосы, глаза и брови черные, уши большие, бороду брил, усы черные, средней величины, лицом смуглый. Похож он был на еврея»¹⁴². Может быть, речь идет не просто об австрийском немце или мадьяре, а о еврее, которых в Австро-Венгрии было очень много? Возможно, этот человек был вовсе не членом команды, а упомянутым уполномоченным из Москвы. А коль скоро половину команды, то есть 4-5 человек, составляли австро-венгерские военнопленные, о чем явно свидетельствуют рассмотренные нами данные, то возникает вопрос: мог ли быть среди них хотя бы один латыш? Думается, это исключено. Зачем, спрашивается, в такую маленькую группу чекистов включать еще и латыша, усложнять ситуацию, общение?

Из всего сказанного напрашивается вывод, что так называемые «нерусские латыши» были не латышами, а бывшими военнопленными из Австро-Венгрии, скорей всего мадьярами, возможно, с одним «мадьяризированным» евреем. Допускаем, что среди них мог быть (могли быть) и немец, но только австрийский. Вряд ли большевики допустили бы германского немца к решению судьбы Романовых; вспомним, что германское правительство настаивало на сохранении жизни «немецких принцесс» и Ленин потом тщательно скрывал от него их смерть. Итак, австро-венгры, вероятнее всего, только венгры. К сожалению, в персональном отношении мы можем говорить только (и только!) об одном из пятерых — венгре Андраше Верхаше, и то предположительно, а также о безымянном авторе письма к «Терезочке» — «мадьяризированном» австрийском немце (либо австро-венгерском еврее). Все они — из бывших военнопленных.