Правда истории. Гибель царской семьи - [48]

. Юровским по памяти была обозначена численность внутренней охраны: «5 или 6 латышей» и еще «несколько товарищей». Нетребин, как увидим из другого источника, действительно был в их числе. А Ион? Рискнем предположить, что речь идет все о том же Цельмсе («Цальмсе»), о котором Юровский писал еще в 1922 г. В докладе Юровский мог назвать его имя — Ян, а стенографистка — неправильно расслышать и неточно записать. Цельмса действительно звали Яном. Имя Яна в 1945 г. в беседе в спецорганах называл и П. 3. Ермаков, подчеркивая, что Ян — заместитель командира латышского красноармейского отряда. Речь идет, вероятно, об одном и том же человеке, действительно латыше. Во всяком случае, игнорировать Иона, Яна, Яна Цельмса не приходится. Юровский говорил, что в ЧК взял латышей. На вопрос о том, кто были по национальному составу охранники кроме русских, Юровский также ответил: «латыши»¹¹⁹.

А что мы находим по этому поводу в опубликованных воспоминаниях помощника коменданта Г. П. Никулина и одного из руководителей чекистов М. А. Медведева (Кудрина), участвовавших в расстреле? У первого об этом не сказано, у второго говорится о внутренней охране как о латышах¹²⁰. Обратимся к свидетельствам двух точно входивших во внутреннюю охрану лиц, и отнюдь не латышей — русских: упомянутого Юровским В. Н. Нетребина (сравнительно ранним его воспоминаниям, 1925 г.) и называвшегося бывшими охранниками, в том числе Якимовым как единственного, кого он точно помнил, — А. Г. Кабанова (более поздним воспоминаниям). Нетребин писал: «Однажды занимались вместе с батальоном областного ком[итета] парт[ии]. Я и еще несколько товарищей были взяты с занятий тов. Юровским. Вскоре нам было объяснено, что мы взяты для охраны во внутренний караул б/ц (бывшего Царя. — И. П.) и что возможно нам придется выполнить казнь б/ц, и что мы должны строго держать в тайне все могущее совершиться в доме заключения б/ц. Не без удивления мы вошли в Дом заключения. Мы были помещены в нижнем этаже дома. К моему великому несчастью, я теперь не могу вспомнить фамилии ни одного из тов. бывших во внутреннем карауле, который состоял из 5-ти чел. Помню, что со мной были два латыша, один лет 30-ти, другой лет 22-х, что один из тов. был ученик Уральского училища лет 21»¹²¹. Мемуарист отметил, что «старший латыш», в отличие от него самого, дежурившего на посту № 1, был пулеметчиком, дежурил у «Максима» «на крыше»¹²². Нетребину запомнилось 5 человек, в том числе 2 «латыша» и 1 местный учащийся, очевидно, русский. Быть может, Нетребин имел в виду лишь 5 караульных, проживавших в одной с ним комнате, или просто запамятовал их численность? Невольно обращаешь внимание и на упоминание А. Г. Кабановым «студента горного института», который после расстрела «разбирал драгоценности династии Романовых»¹²³. Скорей всего, и тем и другим имеется в виду одно лицо, ибо новых людей, да еще сразу после убийства, руководители вряд ли стали бы привлекать в дом. Знания же в геологии, петрографии охранником могли быть использованы естественным образом. Да и возраст охранника (21 год) больше подходит не учащемуся горного училища, а студенту института. А. Г. Кабанов, оставивший о событиях обширнейшие воспоминания, о команде в целом пишет следующее: «Тов. Юровский объявил мне, что я назначаюсь начальником пулеметной команды охраны дома особого назначения. Мне была представлена пулеметная команда, состоящая из четырех коренастых латышей, каждому около 35 лет, прослуживших в армии по 12 лет. Эти и еще четыре человека составляли всю команду». Речь идет о девяти человеках, можно подумать, целиком относящихся к его пулеметной команде. Но из последующего текста выясняется, что это не так: четверо его пулеметчиков (и он сам — пятый) были лишь частью внутренней охраны. И еще: «Кроме пулеметной команды, дом особого назначения охранялся батальоном, состоящим, главным образом из рабочих»¹²⁴. Да, те 9 человек — это не только его, Кабанова, пулеметчики, но и вся охранная команда внутри дома. А внешняя — вот целый «батальон». Считая, очевидно, пулеметчиков особой, определяющей командой на случай нападения, он весь внутренний караул и назвал по прошествии времени «пулеметной командой». Обратим внимание на слова, что ему «была представлена пулеметная команда, состоящая из четырех коренастых латышей». Об остальных «четырех» он говорит уже не как о подчиненных, представленных ему пулеметчиках, а как об охранниках, в сумме с упомянутыми латышами составляющих «всю команду». Скорей всего, так следует понимать слова Кабанова. Еще раз обратим внимание на то, что Кабанов говорит о смешанном составе команды в национальном отношении, русских и «латышах», и на то, что всех их было 9 человек.

Рассмотрим показания бывших охранников П. С. Медведева, А. А. Якимова, а также М. И. Летемина и Ф. П. Проскурякова, оказавшихся под следствием белых властей. Учтем при этом, что двое из них играли руководящую роль, то есть были более информированными, чем остальные. Ими численность команды внутренней охраны определялась в 10 или примерно в 10 человек. Летемин: «Юровский нанял для внутренней охраны 10 человек латышей»