«Правь, Британия, морями»? Политические дискуссии в Англии по вопросам внешней и колониальной политики в XVIII веке - [7]

Многие работы советских историков, посвященные внешней и колониальной политике Великобритании, в большей или меньшей степени отличались англофобией, которая особенно отчетливо нашла отражение в историографии сталинского периода. Главным источником англофобии явился диктат тоталитарного государства Указание историкам, как следует оценивать английскую политику, дал сам И. В. Сталин: «Но английская буржуазия не любит воевать чужими руками. Она всегда предпочитает войну чужими руками, и ей иногда действительно удавалось найти дураков, готовых таскать для нее каштаны из огня». Отныне всем советским историкам стало ясно, как именно следует разоблачать британских империалистов. Страстность обвинений в адрес Великобритании особенно возрастала, когда англо– советские отношения обострялись. Так было, например, когда потребовалось «по достоинству оценить все гнусное лицемерие англо-французских «аргументов» против советской политики мира и оказания братской помощи освободительной борьбе финского народа» <22>. Один из основоположников советской историографии, Ф. А. Ротштейн исключительно черными красками изображал историю колониальных владений Великобритании. По его словам, именно «англо-норманны» были создателями пиратства, и именно английские пираты, «выманенные из их логова» богатствами Америки, стали зачинателями эры колониального разбоя. В британских владениях наблюдается «картина при всем разнообразии своих красок имеющая один и гот же основной фон – завоевание и закабаление, один и тот же повторяющийся узор эксплуатации и бесправия» <23>.

Возможно, что работа Е. В.Тарле, написанная еще в 30-е гг., но опубликованная только в 1965 г., остается одним из лучших исследований советских историков, в которых затронута колониальная политика Великобритании, хотя содержание книги значительно шире этой проблемы <24>. Е. В.Тарле акцентировал внимание главным образом на двух аспектах колониальной политики Великобритании в ХVIII веке: на особенностях ее проведения в североамериканских колониях и на связанных с этим причинах войны за независимость, а также на объяснении успехов завоевательной политики Англии в Индии. Тезисы, сформулированные этим историком, впоследствии развивались другими советскими исследователями. Вслед за Тарле в советской историографии утвердилось мнение о безальтернативности войны за независимость, сформулированное им следующим образом: «Не потому все-таки в конце концов вспыхнула американская революция, что Таунсенд был глуп, а король Георг III упрям, а потому, что самый конфликт между интересами английского капитала и интересами американских колонистов был в те времена совершенно неразрешим никаким компромиссом» <25>. Во многом от Тарле идет традиция критики английской историографии колониализма, в которой «замалчиваются самые гнусные злодеяния и самые гнусные издевательства, разрешенные себе английскими генерал-губернаторами и их подчиненными, либо эти преступления характеризуются в таких мягких и ласковых тонах, что все убийства и грабежи, произведенные английскими генералами, офицерами и солдатами, а также купцами и приказчиками Ост-Индской торговой компании, представляются грустными, но неизбежными деталями, тонущими в обшей лучезарной картине» <26>.

Критика английской и американской историографии нашла отражение в работах И. С. Звавича. Он выступал против утверждения, будто внешняя политика Англии всегда была направлена на достижение «равновесия сил» в Европе. Звавич решительно отрицал тезис некоторых английских ученых о том, что Англия всегда от Питта-старшего и до Ллойд-Джорджа являлась «непрестанной защитницей свободы малых народов и идеологом доктрины «невмешательства». Он считал, что Англия вмешивалась во внутренние дела других стран, применяя прямые военные методы, и делал вывод, что «британская буржуазия, душительница революций, охотно связывалась с реакционно-феодальной заграницей, видя в ней удобных контрагентов, а иногда и союзников в борьбе с местными прогрессивными (буржуазными) силами» <27>. Как видим, оценки внешней политики Великобритании в работах Звавича тенденциозны. Разумеется, критические замечания советских историков в адрес отдельных английских и американских специалистов могли быть справедливыми, однако односторонность проявилась в том, что определенные тенденции в развитии зарубежной историографии абсолютизировались, распространялись на всех историков без учета разнообразия подходов, существовавших в исторической науке. Несогласие вызывает политическая заостренность «обвинений».

В 60–80-е гг. изучение проблем колониальной политики Великобритании было продолжено. Лучшие работы советских историков, написанные в это время, основаны на более широком, чем раньше, круге источников, обнаруживают более глубокое знание трудов зарубежных исследователей. Однако прежняя концептуальная платформа в основном сохранялась. Показательно, что по-прежнему любые попытки западных историков разрабатывать концепции, отличные от прямолинейного осуждения колониальной политики Великобритании, отвергались советскими специалистами. Усилия зарубежных историков, направленные на поиск новых концепций истории Британской империи, отражающих политические реальности, вязанные с ее распадом, характеризовались в советской историографии как «новейшие модификации дряхлой теории о «цивилизаторской» миссии белого человека» <28>. Различие мнений, дискуссии в западной историографии разъяснялись подчас упрощенно: «Однако конкурентная борьба между империалистами зачастую приводит к тому, что буржуазные историки той или иной страны предаются разоблачениям «страны-антагониста». Так, современные боннские колониалисты, желая облегчить своим монополиям проникновение в афро-азиатские страны, пытаются использовать ненависть их народов к английским и французским поработителям» <29>. Научные дискуссии низводились, таким образом, до уровня политических споров в интересах собственной национальной империалистической буржуазии.