Правь, Британия! - [103]
Мальчишки, обливаясь, пили молоко, по подбородку Бена бежала густая пена.
—Не понимаю, — сказала озадаченная Эмма. — Нам сказали, что все заключенные содержатся на островах Силл.
— Только не мы, моя дорогая, только не мы. Наверное, это бьши другие. Не могу точно сказать. Так или иначе, они выпустили нас вчера вечером, как я вам уже сказал, а ваши двое парней — в прекрасной форме. Доктор ждет машину, чтобы отвезти Терри в больницу — снять гипс и положить что-то под пятку в ботинок. Они вернутся домой сегодня. — Он протянул Эмме бутылку с молоком. — Давай пей, всем пришлось затянуть ремни в последние дни. Пегги и Миртл рассказали мне. И старик Уиллис рассказал то же самое — он и не знал, что я уже дома, и сегодня утром пришел на ферму помочь по хозяйству. А, кстати, — он порылся в карманах и извлек конверт с запечатанным внутри маленьким предметом. — Это тебе, возвращается с благодарностью от мистера Уиллиса. Похоже, что ему здесь надоело, и он собирает вещички для переезда. Не хочет говорить — куда. Вполне может быть, что к сегодняшнему вечеру он покинет свою лачугу. Пегги говорит, что он очень нам помог, без него она, Миртл и Мик не справились бы, но… Может, нехорошо так говорить, но она чувствовала себя при нем неудобно.
Неудобно, правда. Но без него и нам было не обойтись… Эмма взглянула на Энди, который запрокинул голову, и у него, как у Бена, молоко текло по подбородку. Энди стоял на той борозде, где когда-то застрелил капрала.
— Мистер Трембат, — сказала Эмма, сжимая в одной руке пакет от мистера Уиллиса, а в другой — бутылку молока, — если коммандос отпустили вас и не держат больше никого в заключении, то что происходило вчерашней ночью? Почему перестрелка, взрывы, самолеты?
— Мистер Уиллис сказал, что в бухте появилась подводная лодка. Неопознанная. Янки бросали глубинные бомбы. Он услышал это по самодельному приемнику.
Эмма протянула бутылку с молоком Бену, который тянул за ней руки.
— Сомневаюсь, — сказала она, — можно ли верить всему, что говорит мистер Уиллис.
— Сомневаться? Наверно, ты права. Подводная лодка или нет, но что-то сдвинуло их с места. Они забрали все из лагеря и уехали в Сент-Моган, чтобы отчалить. Похоже на то, что начатое нами в Корнуолле распространяется по всей стране, по крупным городам — простой народ твердит, что, мол, не хочет, чтоб ими помыкали янки или правительство, так что войска понадобились в другом месте. По-моему, так в Лондоне или в центральной Англии. Может, теперь наш западный люд для них мелкая сошка. Так или иначе, но мы от них избавились. Нет больше шлагбаумов, нет больше правил и запретов. Придешь домой и увидишь, что дали воду, электричество и телефон заработал. Надолго ли — неизвестно, но хоть какая-то передышка. Скажи, как себя чувствует бабушка? Как она перенесла эти тяготы?
— Прекрасно. Но сегодня она устала. Мы провели ночь в подвале, и, когда вышли на улицу, она все еще спала.
— Вот и отлично. Передай ей мои наилучшие пожелания. Я еще зайду ее навестить.
Он направился к «лендроверу» и забрался в кабину. Туман исчезал, солнце пробивалось сквозь облака. Уже виднелись зеркальные воды бухты.
— Ушли, — сказала она мальчишкам. — Не могу поверить. И почему? Что заставило их уйти?
— Неуютно, — предположил Энди. — Сначала ушли в Фалмут из-за шторма. Теперь неопознанная подлодка, и они пробили отступление.
— Нет, — сказал Сэм, — по-моему, так они подумали хорошенько, поняли, что совершили ошибку. Ни им все это не в радость, ни нам. Все равно, что пригнать на наше пастбище новых овец и держать вместе с нашими, да еще другой породы, — не уживутся.
— А может, уж больно смеялись над ними, — подал идею Колин, — как тогда, когда мы жгли чучело на пляже или когда я выпустил змею в рожу офицеру.
— Неважно, в чем причина, — сказала Эмма. — Важно, что жизнь теперь пойдет своим чередом.
Они направились к дому. Энди и Сэм несли корзину яиц и молоко. Эмма пропустила их вперед и, когда они скрылись из виду, развернула пакет. Это была та самая
пленка с записью. На приложенной записке странным паучьим почерком бьшо написано: «Многообещающий дебют, несмотря на тревожную ночь, был услышан многими и оценен высоко. Меня отсылают из этих краев, так что я скоро уеду, но я верю — когда-нибудь мы встретимся снова. Уважаемые леди, примите мои почтительные пожелания самого наилучшего».
Записка была подписана: «Таффи».
«Значит, я так никогда и не узнаю, — подумала Эмма, — работает ли он на самом деле на кельтских националистов или еще на кого-то, пустил ли он запись на этой ленте в эфир для сотен слушателей в Корнуолле, Шотландии и Уэльсе, или это все его бредни, фантазия, чтобы отвлечься». От чего? От скучной неудавшейся жизни? Подачка самолюбию, как сказала о себе Мад, рассказывая о шести приемных мальчишках, взятых потому, что она всегда хотела семерых сыновей? Может быть, мистер Уиллис мечтал быть народным лидером, а у Эммы в момент прозрения заметил подсознательное желание покрасоваться, подек-ламировать?
