Праславянская письменность (результаты дешифровки) - [12]
Помоги им, сирым, неприкаянным,
Грамоте желающих вельми…
Предстоит дорога непростая нам.
Отче! Нашим чаяньям внемли.
Где ни взглянешь - всюду жизнь расхристана;
Похотью наживы обуян,
Мелок дух, но, чуем, плещет истина
В море неисчерпанном славян.
Мерзок им постыдный зуд торгашества,
Гнусен подлый промысел менял.
Ремесло, искусства, хлебопашество -
Вот что чутко ты для них избрал.
Но какой обидою жестокою
Алчный мир им исподволь грозит.
Просвети ж их - памятью
глубокою,
Чтоб им слово стало будто щит.
Чтоб всегда пред подлою интригою,
В битве меж корыстью и добром
Отбранялись собственною книгою,
Как в бою надежным топором…»
Юлия Гурковская Напутствие Кирилла и Мефодия.
«Свет показая емоу сложение письменемъ»
Патерик Синайский, XI в.
Мы не мыслим человечество без языка, а культуру - без письма, сохраняющего для будущего мысли и достижения человека, плоды настоящего. Являясь одной из высших форм проявления человеческого духа, письмо возвышает любой народ и является непременным фактором становления и процветания этого народа. Сказанное справедливо и в отношении славян. Но говоря о славянском письме, мы не можем обойти молчанием имена двух великих людей - Константина (Кирилла) и Мефодия, с которыми в нашей истории мы связываем появление славянской азбуки и, как следствие этого, необыкновенный подъем и расцвет славянской культуры.
Праздником обновления и просвещения назван день 24 мая - День Кирилла и Мефодия, День славянской письменности, который ежегодно торжественно отмечается в ряде славянских стран. И это наша дань великого уважения и признательности к людям, своим деянием поднявшим славян к вершинам общечеловеческой культуры.
Братья родились в македонском городе Солуни (ныне греческий город Салоники), население которого в ту пору состояло наполовину из греков, наполовину из славян. Отец их был болгарин, а мать - гречанка.
Старший из братьев, Мефодий, по-видимому, не был лишен организаторских способностей и имел навыки административной деятельности: в течение ряда лет он был правителем одной из подвластных Византии славяно-болгарских областей.
Младший брат, Константин, получил блестящее по тому времени образование. В древних источниках он обычно упоминается с эпитетом «философ». Некоторое время Константин работал хартофилаксом (библиотекарем) при патриаршей библиотеке, а затем удалился в уединенное место для занятий. Спустя некоторое время он получил назначение «оучити философии свояземца и странныя» (т.е. «местных людей и приходящих из других стран»). На Константина дважды возлагалась миссия в Малую Азию, а затем в Хазарию с целью проповеди христианского учения. В Хазарию Константин ездил вместе с Мефодием.
Заканчивался 862 год. В Константинополь - столицу Византии - прибыло посольство от моравского князя Ростислава. Моравские племена, жившие в бассейнах рек Лабы, Влтавы и Моравы, в начале IX века объединились, создав Великоморавское княжество со столицей в Велеграде. При князе Ростилаве княжество, отразив военный поход Людовика Немецкого, добилось полной самостоятельности. Однако немецкие феодалы пытались использовать католическую церковь для своих захватнических устремлений.
Представители моравов, прибывшие в Константинополь, обратились к византийскому императору Михаилу III с просьбой прислать в Моравию проповедников, которые могли бы вести проповеди на понятном для моравов языке вместо латинского языка немецкого духовенства.
В Моравию было решено послать Константина и Мефодия.
И Константин сказал: «Я с радостью пойду в моравскую землю, если только они имеют буквы своего языка». На что император ему заметил: «Если ты захочешь. Бог тебе их даст».
После этого Константин приступил к разработке славянской азбуки. Взяв за основу греческое уставное письмо (унициал), он изобрел простую и удобную форму для начертания славянских букв. Он дополнил азбуку знаками передающими звуки, свойственные славянской речи и отсутствующие в греческой. Недостающие знаки Константин заимствовал из коптского письма и какого-то более древнего славянского письма.
Пользуясь созданной азбукой, Константин с помощью Мефодия перевел на славянский язык основные богослужебные книги. Эту работу братья выполнили очень быстро - за несколько месяцев. Объясняется это тем, что создавалась азбука не на пустом месте. Славяне, по всей видимости, уже владели достаточно высокой письменной культурой. Ведь нам известны по крайней мере две формы славянского алфавита - кириллица (она названа так по имени Кирилла) и глаголица - от старославянского слова «глагол», что означает «слово». Последняя употреблялась на Руси сравнительно мало, в основном в IX- XI вв., а в более позднее время - у чехов и хорватов. До сих пор идет спор, какой из двух алфавитов древнее, какой создан Кириллом и Мефодием. Но при всей разнице в начертании и кириллица и глаголица - это алфавит с одним и тем же составом букв. И независимо от того, глаголицу или кириллицу составили Кирилл и Мефодий, их заслуга как великих просветителей славян неизмерима. Ведь и при наличии исходных материалов такой труд был под силу очень крупному ученому и тонкому филологу.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Виктор Топоров (1946–2013) был одним из самых выдающихся критиков и переводчиков своего времени. В настоящем издании собраны его статьи, посвященные литературе Западной Европы и США. Готфрид Бенн, Уистен Хью Оден, Роберт Фрост, Генри Миллер, Грэм Грин, Макс Фриш, Сильвия Платт, Том Вулф и многие, многие другие – эту книгу можно рассматривать как историю западной литературы XX века. Историю, в которой глубина взгляда и широта эрудиции органично сочетаются с неподражаемым остроумием автора.
Так как же рождаются слова? И как создать такое слово, которое бы обрело свою собственную и, возможно, очень долгую жизнь, чтобы оставить свой след в истории нашего языка? На этот вопрос читатель найдёт ответ, если отправится в настоящее исследовательское путешествие по бескрайнему морю русских слов, которое наглядно покажет, как наши предки разными способами сложения старых слов и их образов создавали новые слова русского языка, древнее и богаче которого нет на земле.
Набоков ставит себе задачу отображения того, что по природе своей не может быть адекватно отражено, «выразить тайны иррационального в рациональных словах». Сам стиль его, необыкновенно подвижный и синтаксически сложный, кажется лишь способом приблизиться к этому неизведанному миру, найти ему словесное соответствие. «Не это, не это, а что-то за этим. Определение всегда есть предел, а я домогаюсь далей, я ищу за рогатками (слов, чувств, мира) бесконечность, где сходится все, все». «Я-то убежден, что нас ждут необыкновенные сюрпризы.
Содержание этой книги напоминает игру с огнём. По крайней мере, с обывательской точки зрения это, скорее всего, будет выглядеть так, потому что многое из того, о чём вы узнаете, прилично выделяется на фоне принятого и самого простого языкового подхода к разделению на «правильное» и «неправильное». Эта книга не для борцов за чистоту языка и тем более не для граммар-наци. Потому что и те, и другие так или иначе подвержены вспышкам языкового высокомерия. Я убеждена, что любовь к языку кроется не в искреннем желании бороться с ошибками.
Литературная деятельность Владимира Набокова продолжалась свыше полувека на трех языках и двух континентах. В книге исследователя и переводчика Набокова Андрея Бабикова на основе обширного архивного материала рассматриваются все основные составляющие многообразного литературного багажа писателя в их неразрывной связи: поэзия, театр и кинематограф, русская и английская проза, мемуары, автоперевод, лекции, критические статьи и рецензии, эпистолярий. Значительное внимание в «Прочтении Набокова» уделено таким малоизученным сторонам набоковской творческой биографии как его эмигрантское и американское окружение, участие в литературных объединениях, подготовка рукописей к печати и вопросы текстологии, поздние стилистические новшества, начальные редакции и последующие трансформации замыслов «Камеры обскура», «Дара» и «Лолиты».
Наталья Громова – прозаик, историк литературы 1920-х – 1950-х гг. Автор документальных книг “Узел. Поэты. Дружбы. Разрывы”, “Распад. Судьба советского критика в 40-е – 50-е”, “Ключ. Последняя Москва”, “Ольга Берггольц: Смерти не было и нет” и др. В книге “Именной указатель” собраны и захватывающие архивные расследования, и личные воспоминания, и записи разговоров. Наталья Громова выясняет, кто же такая чекистка в очерке Марины Цветаевой “Дом у старого Пимена” и где находился дом Добровых, в котором до ареста жил Даниил Андреев; рассказывает о драматурге Александре Володине, о таинственном итальянском журналисте Малапарте и его знакомстве с Михаилом Булгаковым; вспоминает, как в “Советской энциклопедии” создавался уникальный словарь русских писателей XIX – начала XX века, “не разрешенных циркулярно, но и не запрещенных вполне”.