Прасковья Ангелина - [40]

Потом Светлана села за пианино и сыграла Чайковского. Паша слушала игру дочери, не чувствуя себя, ничего не видя, кроме ее лица и маленьких ручек, птицами летавших по клавиатуре.

Никита Васильевич сидел в кресле, слушал музыку и тоже смотрел на внучку сияющим взглядом.

— Похоже, что придется Светочку определить в консерваторию, — тихо сказал он. — Видно, не по твоей тропе пойдет.

— Не знаю, — ответила Паша, — я только думаю, что дети мои при коммунизме жить будут.

Глаза у Никиты Васильевича заблестели. Такое племя растет.

В эту минуту Ваня попросил Светлану сыграть Шопена. Она охотно согласилась, и тотчас комната наполнилась грустной мелодией.

— Я тебе очень благодарен, Светочка!

Она улыбнулась, обняла его.

— Что ты, Ванюша? Не надо благодарить, ты же такой хороший.

— Я… Я еще так мало сделал. — Он стоял, чуть вытянув шею и наклонив голову вперед, и Паше казалось, будто его лицо дрогнуло. — Я дрался за хорошую жизнь на земле, за то, чтобы шопеновская музыка всегда звучала и радовала людей.

Светлана продолжала играть. Ее слушали, ни единым словом не прерывая, и чем сильнее захватывала всех музыка, тем грустнее и строже становилось лицо у Вани.

— Ты извини, Светлана, — вдруг оборвала ее мать, — Ванюша утомлен. Пожалуй, лучше дать ему отдохнуть.

Иван Ангелин, двоюродный брат Паши, был еще ребенком, когда она уже управляла трактором. Бойкий, шустрый, круглоголовый мальчуган, он отлично учился в школе, любил машины, а потом, когда подрос, попросился в Пашину бригаду, чтобы работать прицепщиком. С детских лет он мечтал стать трактористом, но мечте этой не довелось осуществиться.

Было так. Когда грянула война, Ваня не успел эвакуироваться, и что с ним было в последние три года, никто не знал. Пропал парень без вести, и все.

В один из июньских дней 1946 года, когда Паша пришла с работы, мать выбежала ей навстречу и сказала:

— Паша, ты осторожнее входи в комнату.

— А что?

Ефимия Федоровна шепотом пояснила, что приехал двоюродный брат Иван, слепой и без одной руки.

— Ваня, милый, живой? — она бросилась ему на шею.

— Как видишь… живой.

И он замолчал, будто прислушиваясь к сказанному.

Паша взяла его под руку и подвела к столу.

— Вот почувствовала, что ты дома, и пришла с работы пораньше, — быстро сказала она, чтобы как-то успокоить его.

— Я плакать не умею, Паша, а как бы хотелось выплакаться, может, на душе стало бы легче.

— Ни о чем, дорогой, не думай, будешь жить с нами. И все будет хорошо..

…Осенью 1941 года в донецкой степи, в тех местах, где провел свое детство и юность Иван, развернулись ожесточенные бои. Несколько раз Иван пытался перейти линию фронта, но неудачно. Все же вскоре представился такой случай. Немцы заставили его погнать колхозное стадо в тыл. Паренек начал выполнять это задание с того, что разогнал стадо в разные стороны, а сам по знакомым оврагам, через кустарники и перелески, рискуя жизнью, перешел линию фронта. Он совсем не считал, что совершил какой-то подвиг. Он так и сказал Паше: «Я сделал то, что сделал бы на моем месте каждый».

Придя к своим Иван поступил добровольцем в действующую армию и стал учиться на танкиста. Через шесть месяцев он уже самостоятельно управлял танком.

В тот вечер Иван не стал рассказывать, где и когда он потерял зрение, руку. Паша и не спрашивала его об этом. Он вспоминал детство, проведенное в деревне.

— Не во имя славы воевал я с врагом, — говорил он, — а из любви к моему дому, к своей деревне, к миру на моей родной земле. Что и говорить, Паша, очень мне тяжело… Я больше не увижу восхода солнца. Распустятся вербы, прилетят грачи, начнется ледоход на реке, зацветут подснежники… Ничего этого я уже не увижу. Я потерял зрение… но могу ли я перестать существовать? Нет. Я должен начать новую жизнь. Ты скажешь — трудно? А как иначе? Я на моей земле, в моей родной деревне, рядом с вами…

В семье Ангелиных Иван был окружен заботой и лаской. Светлана часто читала ему вслух книги, журналы, газеты. Ощущение того, что он в родном доме, а не где-то на чужбине, помогало ему переносить боль. Вскоре состояние его улучшилось, и он заявил, что, пожалуй, теперь сможет, наконец, заняться изучением трактора. Да, изучением трактора, о котором мечтал он с детства.

Как-то под вечер Иван пришел в поле. Встретил его Антон Дмитриев и предложил проводить к Паше.

— Зачем же? Я сам дойду, — и зашагал так, что Дмитрий едва за ним поспевал.

Увидав его, Паша остановила трактор, соскочила на землю.

— Кто привел тебя сюда? Ты со Светланой?

— Я полевые дороги не позабыл, Паша, — ответил он с тоской в голосе.

Антон Дмитриев глубоко вздохнул и посмотрел на него глазами, полными слез: никогда еще судьба другого человека не волновала его так, как судьба Ивана.

Паша поняла, что Иван соскучился по степным просторам, по их благодатным местам.

— Еще бы, здесь мне все знакомо, здесь я с закрытыми глазами не потеряюсь. — И он вспомнил, как Паша, когда он еще был мальчиком, водила их в дальние экскурсии, собирала с ними лекарственные травы…

Неожиданно Иван попросил Пашу прокатить его на тракторе, и она исполнила эту просьбу. Дмитрий помог ему взобраться на машину. Паша завела мотор, и трактор плавно тронулся с места.