Практикум - [2]

— Привет, — радостно поднялся он с места. — С днем рождения, Макс. Я тут…

— Потом поболтаем, — пожал я руку, — мне еще остальных надо встретить.

Я на всякий случай заглянул в аппарационную комнату и посмотрел, все ли на своих местах. Мало ли, Байков мог нечаянно сдвинуть, к примеру, статуэтку балерины на комоде. Объясняй потом Рамилю, почему его рука оказалась в гостиной.

Можно было оставить ее без мебели и интерьера. Но, как мне рассказал Байков, в нее лучше подобного не делать. В нее мог случайно переместиться какой-нибудь залетный маг. Потому что пустых комнат в нашем мире предостаточно. Одна из них могла быть похожа на нашу.

Но волнения оказались напрасными. И спустя минут пятнадцать вся честная компания была снова вместе. Правда, Рамик при перемещении снес настенные часы с гирями. Но на эту жертву я пошел с легкостью, они мне все равно не нравились.

— Фига се, — ходил с инспекцией мой татарский друг по дому. — Блин, надо геологию эту вашу тоже почитать. Вдруг и я какой-нибудь дворянин.

— Генеалогию, — поправил его Мишка. — Можешь не напрягаться. Среди благородных ни одного Шафидуллина не замечено.

— Да что бы ты знал, — отмахнулся Рамиль. — Я вот чувствую, сидит это у меня внутри. Чтобы ходить с важным видом и слугам указывать. А это че, домовой у тебя?

— Рад вас приветствовать в имении Кузнецовых, — поклонился Тишка. — Праздничный обед будет подан через полчаса. Жаркое еще доходит.

— Нет, ну где справедливость? — возвел Рамик к небу, точнее к потолку. — Тебе и домище вон какой, и домовой, и банник.

— Банника можешь забирать, — легко согласился я. — Пользы с него никакой, только собачится. Совсем у него характер испортился. Тишка, где, кстати, Потапыч?

— Не знаю, хозяин, с утра его не видел. Поищу попозже.

— Да и черт с ним. Пойдемте вам снаружи все покажу. Правда, особо смотреть не на что. Но все-таки.

Спустя полчаса, отведенных Тишкой, мы вернулись обратно. Теперь друзья знали, где в будущем по нашей задумке будет беседка, мангальная зона (на этом настоял отчим), дровяник на зиму. Еще дядя Коля пробрасывал темы по поводу своих кур или уток. К тому же, водоем вот он, свой есть. Но я пока умело отбивался от подобного. Так и глазом не успеешь моргнуть, как станешь полноправным деревенским жителем, а не обитателем дворянской усадьбы.

Домовой, вытянувшись в струнку, ожидал нашего прихода. Вот на кого можно было положиться, так это на Тишку. Сказал полчаса — значит, полчаса. Это не Потапыч, который мог легко дать слово и не менее легко его нарушить. Что называется, пацан сказал, пацан сделал. Пацан не сделал, пацан еще раз сказал.

— Это мы хорошо зашли, — оглядел стол Рамик. — А пить что будем?

Он тут же встретился взглядом с входящим следом дядей Колей и попытался оправдаться.

— Здрасьте. Это я так, к слову.

— Привет, пацаны. Если хотите, то по чуть-чуть можно. Шестнадцать все-таки, совсем взрослые уже. Щас Потапыча найду, у него там на любой вкус и градус.

— Нет, мы ничего не будем, — сказал я.

— Да, не будем, — согласился Байков.

— Мы не пьющие, — влился в наш клуб трезвенников Мишка.

— Даже пива? — протянул Рамик, но тут же исправился. — В смысле, даже пива не будем.

Хотя взгляд моего татарского друга говорил об обратном. Мол, совсем мы не умеем веселиться. И так праздники в его деревне не проходят. Но я к спиртному был категоричен. Обычно ярые трезвенники вырастают как раз в семье алкоголиков. Мне, к примеру, и без пива и прочего было хорошо. Друзья собрались под крышей моего дома, постепенно раскрепостились рядом с отчимом, принялись болтать и налегать на еду. Точнее, у кого как лучше получалось. Вот Димон, не будь дураком, ел так, что за ушами трещало. А Рамик больше растекался мыслью по древу. Птица-говорун.

— Я узнавал, в начале года пришлют распределения. Ну, и нас раскидают кого куда. Надо держаться вместе, если получится, конечно.

— Вряд ли получится, — отозвался Байков, даже не отрывая взгляда от стола, — при формировании «шестерок» не смотрят на дружественные отношения. Ты вполне можешь оказаться в связке с Азаматом и Куракиным. Кстати, о последнем…

Димон будто вспомнил что-то. Даже есть перестал.

— Вы, наверное, не слышали. В «Магическом обозрении» писали. Да и так, между семей болтают…

— Димон, не томи, а то получишь ложкой по лбу, — ответственно заявил я.

— Главы родов Терлецких и Куракиных обнаружены мертвыми на пегасозаводе последнего. Один убит непосредственно магией, другой отравлен. По версии Конклава они что-то там не поделили. Вот Терлецкий и убил Куракина, а тот успел прежде отравить Светкиного отца. Вот только в семьях болтают всякое. Вроде как они слишком уж дружны были, детей хотели поженить. И тут бах, на ровном месте…. Помолвка, кстати, расторгнута.

— В смысле? — чуть не подскочил на месте Рамиль.

— Главой рода Куракиных стал наш общий друг и одноклассник Александр, — положил утиную ножку в тарелку Байков, — как единственный сын и наследник. По причине отсутствия мужчин у Терлецких, главой рода стала мать Светы, Серафима Егоровна. К тому же Терлецкие потеряли несколько производств. Если говорить откровенно, то пара высокородных семей воспользовалась переполохом и попросту их отжала. Большую часть забрал Уваров. Поэтому, даже умри Юрий Симеонович и Игорь Константинович порознь, теперь брак между их отпрысками напоминал бы банальнейший мезальянс. И это лишь в том случае, если бы Света и Саша любили друг друга.