Практика по магловедению - [40]

— Мэ-э-э, — проблеял козел и застучал рюмкой по столу, требуя добавки.

— Аберфорт, какого дементора… — начал Скримджер и замолчал с открытым ртом. Аберфорта в комнате не было. Засмотревшись на выпивоху-патронуса, работники министерства не заметили, как испарился проклятый диссидент.

— Вон отсюда! — вне себя от гнева выкрикнула Амбридж, сердито тыкая палочкой в козла.

Козел глумливо затряс бородой. Он вскочил на стол, ударил задними копытами по бутылке огневиски, перевернув ее на брюки Скримджеру, взвился под потолок и растаял в оконном проёме.

*****

Гарри так устал, что едва передвигал ноги. Он отсидел несколько занятий, — историю и теорию музыки, музыкальную литературу и историю характерного танца. Скакать и прыгать больше не довелось, но вся информация казалась ему совершенно новой и на редкость утомительной.

Он успел пообедать, зайти в студенческое общежитие, принять душ и переодеться. Гарри поймал себя на том, что выбор рубашки отнял у него не менее получаса. Утешив себя тем, что хорошая рубашка укрепляет чувство уверенности, он до блеска начистил ботинки и вышел из дома. По пути он с досадой вспомнил, что забыл воспользоваться туалетной водой, но возвращаться было плохой приметой, да и времени не оставалось.

Подойдя к классу Хореографии, Гарри замер. Он услышал звуки рояля. Это была совершенно не та музыка, которую играла на занятиях миссис Макгонагалл.

Гарри приоткрыл дверь. Вопрос «Можно войти?» замер у него на языке. За огромным черным роялем, так гармонично, как будто он был ожившим продолжением инструмента, — сидел мистер Снейп. Его глаза были полузакрыты, белые длинные пальцы виртуозно порхали по клавишам, а музыка…

Гарри забыл, зачем пришел. Он медленно приблизился к роялю и вцепился побелевшими пальцами в черный лакированный корпус. Он никогда не слышал такой игры. Мелодия звала куда-то, манила за собой, нежно обещала что-то, замирала… и вдруг взрывалась аккордами страсти, — такой живой, ощутимой, ликующей, что по телу Гарри побежали мурашки, а из глаз совершенно неожиданно потекли слезы.

Мистер Снейп открыл глаза. Взгляд господина хореографа был нежен, как расплавленный черный шоколад. Увидев юношу, мистер Снейп мгновенно нахмурился, музыка на секунду замерла и вновь перешла в спокойную и плавную, как море после штиля.

Гарри торопливо вытер слезы. Он не ожидал от себя такого слюнтяйства. Первый раз мелодия, да еще и фортепиано, вызвала у него такой шквал эмоций.

Прозвучали последние аккорды, и музыка стихла.

— Ференц Лист, «Liebestraum», — негромко сказал мистер Снейп.

— Либе… Что? — прошептал Гарри.

— «Грезы любви», — с насмешкой сказал хореограф.

Крышка рояля захлопнулась, Гарри вздрогнул.

Хореограф встал, медленно подошел к Гарри, взял его пальцами за подбородок и заглянул в покрасневшие от слез глаза.

— Вы плакали… Поттер, — негромко сказал он. — Значит, вы еще не безнадежны. Если человек умеет чувствовать красоту, он должен стремиться донести ее и другим.

Гарри покрылся пятнистым румянцем. Снейп видел его слезы, какой позор! И вместе с тем, он не посмеялся над ним, даже почти похвалил…

— Вы так хорошо играли. Я никогда… не слышал… такого, — в голосе Гарри было столько искренности, что мистер Снейп самодовольно ухмыльнулся.

— Вы много чего не слышали и не видели, молодой человек. Ну что, вам удалось вспомнить «Милую Чарити»? — Снейп окинул взглядом белую рубашку Гарри, не слишком ловко отглаженную торопливой рукой. — В следующий раз будьте добры переодеться, — буркнул он. Только сейчас Гарри заметил, что мистер Снейп вместо волнующих воображение лосин одет в не менее волнующие светлые джинсы.

— Но вы тоже… — робко начал Гарри.

— При чем тут я, — рассердился хореограф. — Не я всё забыл к чертовой матери, — он подошел к музыкальному центру, взял двумя пальцами серебристый диск и аккуратно вставил в дисковод. — Вы готовы?

Гарри проглотил комок в горле и молча кивнул.

Он бы сейчас отдал все на свете, чтобы сделать все правильно.

— Мистер Поттер, этот танец требует большой артистичности. Двигается не только ваше тело, — мистер Снейп развернулся на каблуках, одновременно демонстрируя движения руками. — Вы должны отдать танцу всего себя. Танцуют не только руки и ноги, а ваши глаза, губы, все клеточки тела. Итак, начинаем, выход, и раз, и раз, и раз и — шанэ: руки влево, корпус частично поворачивается, бедра остаются на месте, и раз, поворот вправо за счет рук, прокручиваетесь на ступнях. Старайтесь держать идеальную вертикаль, и не забывайте фиксировать взглядом точку, — хореограф красиво развернулся, обдав Гарри до боли знакомым запахом туалетной воды.

Грудь Гарри взволнованно вздымалась, будто это его собственное сердце танцевало и кружилось, повторяя движения хореографа.

— Итак, вы выходите, — мистер Снейп начал щелкать пальцами, подчеркивая синкопы джазовой мелодии.

Гарри внезапно почувствовал, словно внутри его тела зарождается странно знакомая волна. Горячая, головокружительная, пьянящая, несущая уверенность в том, что он не остановится ни перед чем, чтобы вложить в этот джаз то чувство, которое им овладело. На какую-то долю секунды в его сознании промелькнуло ощущение рук и губ мистера Снейпа на своем лице.