Практика по фольклору - [12]

— К воротам?!

— А куда ж еще из этой крысоловки?! — и вправо по улице впереди деревни всей…

Глава 7

«… Хотя королевна и исполнила просьбу лягушонка, но было видно, что очень неохотно. Принялся лягушонок за еду, а королевне и кусок в горло не лезет. Наконец он говорит:

— Я устал. Теперь отнеси меня в свою спаленку, постели мне свою шёлковую постельку.

Как заплакала тут королевна, страшно ей стало холодного лягушонка, боится до него и дотронуться, а он ещё в прекрасной, чистой постельке спать собирается. Разгневался король и говорит:

— Кто тебе в беде помог, тем пренебрегать не годится…»

отрывок из «Сказки о Короле-лягушонке или о Железном Генрихе».

Дым от костра робко стелился над тихой озерной заводью. А космы донной травы, качающиеся в прозрачной воде, сильно смахивали на плешивую макушку великана с желтой глиняной кожей. Морщинистой и сплошь изрытой человеческими и собачьими следами. Это Иван с Гешей на рыбалку «ходили». Хотя, в их случае, сам процесс больше смахивал на охоту. На ленивых и совсем к такому повороту судьбы не готовых местных карпов. А нечего зевать в своей траве, когда в гости к вам нагрянули голодный студент и сообразительный пес (тоже голодный). В природе это вообще естественным отбором называется. Да и сам себя наш герой в сложившихся обстоятельствах тоже теперь ощущал частью этой самой природы. Вдали от привычной цивилизации, из которой его так внезапно выкинули. А вот куда именно? На этот вопрос Иван Вичнюк вряд ли бы сейчас ответил. Потому что Иван Вичнюк очень ждал ответа от Фроша, до сих пор спящего под дырявой лодкой недалеко от костра. Вот проснется и просветит студента. А пока…

Пока наш герой, стоя у озерной кромки, подводил итоги: деньги — минус, фляжка — минус, штаны (правда, старые, но…) — тоже минус, сумка (единственная и оттого любимая) — минус и сказка «Лягушачье счастье» — минус. Не хило для одного дня. Хотя, могло быть и гораздо хуже… если бы их догнали, например. Что же касалось планов на будущее, то они пока выражались исключительно в милях — миль двенадцать до Либряны, остальные семьдесят две — по столичному тракту. Ах да, были еще дни в запасе. Так вот, если пешком, то, как раз в оставшиеся четыре уложатся, включая этот. Точнее, лишь его половину. А посему:

— Фрош… Фрош!

— Уже… проснулся, — сонно отозвался подросток из своей дырявой опочивальни, а потом оттуда же уточнил. — А чем так вкусно пахнет?

— Гешу зажарил, — не без удовольствия сообщил Иван.

— Как это… да ты…Уф-ф-ф. Ты же мой хороший. А рыбой как от тебя…

— Гаф! Гаф!

— Фу, чешуи то, — фыркнул Фрош, вытирая обслюнявленную псом физиономию и, наконец, выполз наружу целиком. — Добрый… день?

— Угу, — скрестил на груди руки студент. — Умывайся, ешь и выдвигаемся. На лопухе у костра — печеный карп.

— Спасибо.

— Пожалуйста. И… у меня к тебе вопрос будет. Потом.

— Всего один? — замер подросток, присев у самой воды. И Иван очень четко, вдруг, ощутил, как тот напрягся:

— Один.

Фрош отмер, погрузив ладошки в озеро:

— Ну, так, спрашивай, — снова, совсем по-взрослому оповестил он. Иван же вздохнул, борясь с опять нахлынувшим чувством неловкости. И еще чего-то, совсем ему незнакомого. Возможно, оно, это чувство, называлось «ответственностью» или «привязанностью». Да хоб его знает, как. Просто студенту, вдруг, стало не так важно знать «что» и «почему». А важными показались совершенно другие вещи и… — Да, Примула — маг. И она вполне могла в одну минуту перекинуть меня в столицу, — внезапно начал сам малец. — Но, она этого не сделала, потому что была изначально против моего ухода. Такие у нее принципы. И у меня — тоже.

— Ясно.

— Ты больше ничего не хочешь узнать? — с вызовом добавил подросток.

— О тебе?

— Ну да. А то, мало ли. Вдруг, совсем не то хотел спросить. Так я отвечу. Я же тебе, вроде как, обязан.

— А ты знаешь, — слегка обалдел от такого поворота Иван. — Есть у меня еще один вопрос: у вас в семье, кроме принципов больше ничего по наследству не передается? Магические способности, например? Или здесь природа оплошала?

— А это — не твое дело, — подскочил на ноги Фрош. — И можешь думать, все, что захочешь. Да, у меня нет магического дара. Вот такой я… урод.

— То есть, ты хочешь сказать, — понесло теперь и нашего героя. — что, все обычные люди, не владеющие магией — уроды? Так? — сузил он на Фроша глаза. Тот же, наоборот, растерялся:

— Не-ет… Я хотел сказать, что я — урод, потому что, в отличие от своих предков, ею не владею. Ведь, магия, действительно, передается по наследству и может угаснуть лишь через несколько поколений смешанных с людьми браков. Вот что я хотел сказать.

— Угу.

— Ага.

— Иди есть, Фрош… Разговор окончен.

Разговор окончен и до вечера путники больше и словом не перемолвились. Иван лишь вздохнул еще раз, глядя на бодро качающийся над дорогой собачий хвост. Ну, а куда его теперь?.. И здесь нашего героя просто поставили перед фактом.

В Либряне, главном мастеровом центре страны, Иван Вичнюк бывал не единожды. И в городе этом, похожем на разрезанный поперек апельсин с главной площадью — сердцевиной и слободами-дольками, ориентировался вполне сносно. Хотя, не очень его жаловал — слишком тесный он и суетный, что ли. И люди здесь все сплошь одержимые — носятся с утра до вечера по своим бесконечно-важным делам и даже в тавернах ведут разговоры либо о себе, любимых и гениальных, либо о конкурентах, ненавистных и со всех сторон убогих. Следовательно: если ты на местной торгово-ремесленной «кухне» человек посторонний (без нужных «рецептов» в загашнике), то и побеседовать с тобой совершенно не о чем. Но, зато, какие на этой же почве в Либряне разборки — самый криминальный столичный район, Воробьиный мол, от зависти оптом протрезвеет. И Иван бы нисколько не удивился, увидев куполградских уголовных бойцов на уроках мастерства у каких-нибудь местных гончаров или парфюмеров. Но, это так, отступление от темы. Не к месту и не к ночи навеянное.