Практические советы Порфирия Иванова - [27]

…Поездка была тяжелая, в поезде много людей, места сидячие, всю ночь почти не спал. Днем в субботу я был на хуторе. До этого купил в магазине банку меда, орехов, думая, что Иванов питается, как Брэгг. Подошел к дому, открыл калитку. Во дворе сидела пожилая женщина. Это была В. Л. Сухаревская. "Ты кто и зачем приехал?" — спросила она, посмотрев глубоким проницательным взглядом. Я объяснил, что писал письмо и получил приглашение. "Проходи в дом, Учитель там". Я вошел в дом и попал прямо в спальню. Порфирий Корнеевич лежал на кровати и, по-видимому, спал. Он был укрыт одеялом, ноги по колени были открыты. Я несколько минут стоял, не решаясь будить, и в то же время рассматривал его. Ноги были загорелые, бронзовые и блестели, белые волосы оттеняли загорелые плечи. Я подумал: "Где же он успел загореть?" Было 10 апреля, и еще лежал снег. Я несколько раз кашлянул, потом сказал: "Здравствуйте". Порфирий Корнеевич встал и спросил, зачем я приехал. Я ему все объяснил. Вскоре зашла Валентина Леонтьевна, Учитель предложил ей: "Давай мы его примем". Валентина Леонтьевна сказала, чтобы я раздевался. Не имея ни малейшего понятия, что со мной будут делать, я разделся. Учитель взял меня за руку и "принял", как всех, после этого вывел на улицу, взял ведро с водой и начал медленно выливать мне на голову. На улице было около пяти градусов мороза. Потом было второе ведро, и после этого стало тепло. Я зашел в дом. Валентина Леонтьевна положила меня на пол и начала делать массаж. Я не говорил, что у меня болит, но она определила мой бронхит, про сердце я сказал сам. Массаж был оригинальный, не такой, какому нас учили в институте. После массажа Учитель посоветовал бегать с открытой грудью и босиком, а во время бега мысленно смотреть себе на сердце, два раза купаться в холодной воде, в субботу не кушать до 12 часов воскресенья, не пить, не курить, здороваться с людьми, найти нуждающегося, дать ему 50 копеек и при этом про себя сказать, что даю эти деньги, чтобы не болеть. Во всех своих делах просить Учителя. Последнее больше всего мне понравилось, так как этого не было ни в одной из тех систем, которыми я занимался. Я нашел себе помощника в жизни.

…Была суббота, меня спросили, буду ли я есть. Я ответил, что буду, как все, голодать до 12 часов воскресенья. На следующий день в 12 часов мы сели обедать. Я думал, что подадут что-то особенное, но, к моему удивлению, Валентина Леонтьевна подала украинский борщ, очень жирный и перченый. На второе были котлеты с гречкой на третье — компот. После еды пели Гимн. В этот день мне нужно было уезжать, расставались очень тепло. Валентина Леонтьевна на дорогу дала пирогов и сказала, что двери этого дома всегда открыты. Выйдя за калитку, я понял, что был в каком-то другом мире, где было спокойно, легко, и на все вопросы были ответы. Обратный путь прошел легко и удачно.

Через некоторое время я получил письмо, в котором была "Детка" и внизу от руки дописано: "Прочти книгу В. Черкасова "Сотвори добро" и приглашение приехать. Я с радостью поехал. По приезде Учитель меня спросил: "От чего у тебя тело загорелое — от солнца или от мороза?" Я сказал, что от солнца. Учитель, огорченный ответом, сказал: "А у меня такое тело от мороза становится". Я очень хотел попасть в десантные войска и попросил Учителя, чтобы он мне помог. Учитель сурово сказал: "Не стремись туда — ты там сгоришь". Я не послушался и в дальнейшем сделал все, чтобы попасть в десант. Но наш эшелон призывников задержали в связи со смертью Брежнева, и мы попали в танковые войска.

Были большие проблемы в связи с занятиями системой. Замполит несколько раз вызывал, ему хотелось узнать, почему я не ем в субботу, когда солдат вечно голодный, выбегаю на снег босиком, хотя и так холодно в казарме. Ему казалось, что я специально хочу заболеть и не служить в армии. Долго я ему говорил про Суворова и т. д., но ничего не помогало. Я написал письмо Учителю. Он ответил так: "Саша! Ты знаешь, что военная часть это есть закон. Но твое дело одно — знать меня и просить меня во всех своих действиях. Не бросай, а делай…"

Я с душой и сердцем просил Учителя, так как очень мне не хотелось бросать это дело. И вот однажды в разговоре с замполитом проскользнуло: "Может, ты йог?" — "Если вам так удобно, пусть будет так", — ответил я. И, найдя для меня место, все успокоились. Через некоторое время еще один парень, Володя, написал Учителю письмо. Через две недели получил ответ и фото Учителя. Мы вместе писали Учителю, и на все он нам отвечал. В апреле на наши письма мы получили ответ от В. Л. Сухаревской: "Саша, деточка, спасибо. Если знаешь и веришь, не отступай, делай все — плохо не будет. Учитель ушел телом, а духом всегда с нами. Желаю счастья, здоровья хорошего. Валентина".

Некоторое время я не знал, кого же просить, а потом по-прежнему просил Учителя и получал от него помощь. Сейчас, по прошествии времени, могу сделать вывод, что помощь была очень ощутимая".

Примеры таких исповедей можно приводить десятками. Люди искали в доме поддержку, уют и душевный покой и находили их. Вот только самому Учителю жилось в нем хоть и уютно, но не слишком-то спокойно: власть предержащие косо смотрели на воистину народное паломничество.