Практические советы Порфирия Иванова - [22]

…У людей вся надежда на "авось". Хорошо живет человек — радуется, живет плохо — плачет. Сама же природа за все нехорошее, нами сделанное, напала на нас своей язвочкой или грибком, от которых мы не нашли средств и умерли. Вот чего мы добились сами в природе. И никто в этом не виноват, а только сами люди со своей историей.

Человеку по-прежнему тяжело, его по-прежнему заставляют, ему по-прежнему приходится кому-то подчиняться. А тот, кто командует, сам в природе боится плохого и холодного до невозможности! Они стращают его в жизни, но чтобы отказаться от командования, ни-ни! И это держит его на белом свете. Это ведь его административное место. Он привык командовать, чтобы люди организованно работали. А нам не умирать, а жить надо. Надо уметь завоевать те природные силы, которые служат жизни. А они в природе есть, и ими необходимо воспользоваться. Сильнее природы нет ничего, она всему голова. Что она захочет, то и сделает. Я об этом говорил многим ученым. Я спрашивал у них: "Скажите мне, пожалуйста, что было тогда, когда не было ни света, ни тьмы? Какая тогда была атмосфера?"

Этого ученые не знают и ничего про это сказать не могут. А ведь вот взялись они за такое дело, которое не дало никакой пользы людям. Здоровье мы свое потеряли, и нас, как таковых, в землю зарыли, и мы лежим во прахе. И никто, кроме Учителя, не думает помочь этому умершему человеку.

А ему надо помочь, потому что в природе, нас окружающей, ничего дарам не пропадает, все жило и живет вечно. Куда же подевалось с нас все то хорошее, что было дано нам от природы? Мы не пожелали другому того, чего желаем себе. Голого не одели, голодного не накормили, нуждающемуся не помогли и страдающего не утешили. А у нас Новый человек спросит: "Как вы жили?"

Мы ему ответим так: "Работали, деньги зарабатывали, ели, пили, одевались тепло, в доме жили уютном". И тогда-то он нам скажет: "Ну что же, живите по-своему. А мне не мешайте заниматься холодным и плохим. Я вашим не интересуюсь и не хочу быть таким, как вы. Я не хочу жить так, как живете вы, не хочу быть книжником, фарисеем и лицемером, для которых так-то делать надо, а вот так — не надо. Вы природу покупаете, вы природу продаете. Одно хвалите, другое корите и ненавидите. У вас в деле вашем смех один. Вы хотите доказать, что вы шибко ученые. А природа есть природа. Человек, несмотря на всю свою технику, искусство, химию, не смог сделать так, чтобы не ошибиться. Со мной произошло следующее. В гололед я шел мимо колонны автомашин, которая забуксовала на подъеме. А я, идя по тому же месту, разувшись, обогнал всю эту технику и пошел дальше своей дорогой. Я не технический человек, а сказал свои слова. Если сейчас удалить все техническое, созданное человеком, то он будет бессилен. Это его бессилие и не дает ему хода. А природа, несмотря ни на какую технику, все убирает с дороги. Природа сохранит только естественного живого человека".

В 1974 году умерла жена Иванова Ульяна Федоровна. Они прожили вместе пятьдесят шесть лет. Учитель чувствовал свою вину перед нею, так как никогда, даже когда они и были рядом, он полностью не принадлежал только ей. Жена ревновала его к учению, к тому детищу, которое он в муках и терпении создавал на протяжении всей своей жизни. И то, что она, его половина, не разделяла с ним его увлечения, не желала проникнуться его устремлениями, наверное, огорчало Учителя, но и с нею, как и со всеми прочими людьми, он делился добром и вниманием.

Сорокапятилетие своей идеи Иванов отметил небывалым деянием. Летом 1978 года он решил остаться в природе "без всякой потребности". До этого осенью 1977 года он провел серию подготовительных экспериментов — обходился без пищи по семь, по пятнадцать дней и больше.

Девятого июня Учитель и две его сподвижницы, Валентина Леонтьевна Сухаревская и Анна Петровна Тришина начали длительное голодание, не изменяя при этом обычного образа жизни. И все это время учитель писал письма, принимал больных, встречался с журналистами, медиками, учеными, даже отлучался в Москву по своим делам. Через 25 дней Анна Петровна отступилась, не выдержала, а учитель и Валентина Леонтьевна продолжали голодать.

"Мы 32-е сутки терпим без всякой потребности, без всякой пиши, без всякой воды. В природе два начальных человека — Учитель и Валентина…

Мы едем на Чувилкин бугор 13 августа не для того, чтобы посмотреть на это место, как таковое. Мы едем туда для своей мысли, чтобы заложить свой фундамент для небывалой в природе жизни".

"Мы только двое таких сознательных терпим ради спасения всего нашего детского мира. Мы живем в природе уже 70 дней без всякой потребности. Мы сознательно не едим никакой пиши, не пьем никакой воды, кроме окружающего нас воздуха; в нем есть свои собственные живые бациллы, хорошие и плохие.

Учитель и Валя. Пошел третий месяц — мы ничего не едим. Похудели телом, но зато силы естественные при нас остались: чужое ушло, нет никаких заболеваний. Все наши вредные привычки исчезли, их уже нет меж нами и природой. Осталась одна неумираемая в этом деле истина".

"Паршек пятый месяц уже ничего не ест и воды не пьет — ничего, кроме одного молока. Он вышел на бугор, посмотрел на все его четыре стороны, поднял свои руки вверх, с природою поговорил: "Природа-мать, ты моя родина! Сохрани ты меня и дай ты моей идее процветать"".