Практические советы Порфирия Иванова - [20]

Однажды в Москве на улице Горького произошла встреча Учителя и профессора психиатрии Е. К. Краснушкина, в которой нетрудно увидеть элемент символики. Порфирий Корнеевич был по обыкновению в трусах и босой, профессор — в пальто и теплых ботинках. Зима, холодно, на тротуарах снег, смешанный с грязью. Разговорились. Краснушкин обратил внимание на ноги Учителя, мол, экие они у вас чистые в такую-то погоду. "А какие теплые!" — подхватил Учитель. Профессор не удержался от соблазна и проверил — действительно, теплые!

Учитель заметил: "Евгений Константинович, раз уж вы профессор, моим ножкам поклонитесь, почему бы и всем остальным не поклониться тоже?"

Краснушкин в ответ лишь засмеялся.

Феноменом Порфирия Иванова заинтересовался президент Академии медицинских наук М. А. Жуковский. Ему хотелось проникнуть в тайну Учителя. Для медицинского освидетельствования пригласили даже зарубежных специалистов. Результаты исследования поразили всех. Сердце Иванова соответствовало по всем показателям сердцу 25-летнего молодого человека. Для более полного исследования Иванова направили в Рязанский институт геронтологии к профессору А. К. Шипову, от которого ждали заключения о том, что Иванов совершенно здоров. Но Шипов заупрямился, сослался на то, что нашел какие-то там отклонения от нормы в пальцах ног. Учитель ему сказал: "Если бы ты ходил босой столько, сколько я, то у тебя не было бы отклонений, но не было бы и самих ног".

Жуковский, увидев, что тайну Учителя наскоком не раскроешь, потерял к нему интерес.

"Никто моей тайны не знает и не может определить, что же меня спасает? Одни говорят: "Тебя спасает Бог". А Бог на земле не ходил, Его дело одно для всех окружило меня. С моим рассказом, с моим здоровьем никто не согласился, некому поддержать мои практические силы".

Среди пациентов Учителя были и онкологические больные. Для того, чтобы убедить официальную медицину в действительности его системы, был составлен список из пятидесяти двух выздоровевших (с документальным подтверждением выписками из историй болезни), с которым Учитель приехал в Москву во время работы 8-го Всемирного конгресса по проблемам онкологии. Но секретарь конгресса заявил ему: чтобы принять участие, надо было подать заявку еще год назад.

Тщетно пытался Учитель убедить в своей правоте и правительство и руководителей медицинских и научных учреждений, тщетно писал многочисленные письма. Вот, например, выдержка из обращения, написанного им 17 декабря 1958 года:

"Министерству здравоохранения СССР.

Ученому совету:

Вам пишет человек со своим естественным здоровьем, со своей личной тренировкой и закалкой. А она, эта закалка-тренировка, до начала нашего технического, искусственного, существовала. Только ни один человек в процессе своей предковой жизни не попытался с природными условиями поразговаривать. А какие они у ней на этот счет сильные и вольные для того, чтобы научиться нам всем легко жить. Жить и, самое главное, научиться другому человеку помогать в жизни. А мы к этому учению отнеслись с холодком. А что это, мол, за человек один из всех Иванов? Он в поле не воин. А в людях со своей практическою работой самородок без всякой технической работы в природе, в ее условиях завоевал качества для того, чтобы ими пользоваться…"

Мы же, ученые, большинство коммунистов-материалистов, просто человека, да еще Иванова со своим новым и небывалым поступком, не захотели поддержать, как народную идею. А он свое здоровье нашел не где-либо, а в Природе. Он не стоит на одном месте, а движется по пути и показывает свои силы и волю для того, чтобы от Природы не ждать милости. И это большая задача для всех нас. Но коль мы с вами взялись за Природу и жалеем в этом человека — нам с вами грош цена. Где вы слышали или видели, чтобы Иванов со своей Идеею хоронился, или не хотел свое найденное передать. Он неоднократно был сам в нашем медицинском Доме по Рахмановскому и со многими разговаривал. Его тема одна: не помешать другому, начатому, а от своего сделанного не отказаться.

Иванову, как человеку, известна его прошлая жизнь — тридцать пять лет проборолся впустую. "До чего же тяжело приходилось бороться за свое существование. Чтобы хорошего и полезного можно было получить со всего этого — я, как человек, не получал. Мое дело меня приводило к одному — расстаться с Природой и ее условиями. Я же не захотел этого сделать, отступил назад и посмотрел вперед. Взялся за профилактику, за воспитание самого себя в окружающем обществе, в людях, в народе. Я вырос и что я заимел — одно для всех здоровье…"

Был ли Учитель по-детски наивным или просто не умел предвидеть последствий, когда отчаянно пытался проломить стену непонимания? Скорее всего, он не хотел ждать созревания плода идеи, предпочел каждодневным подвигом доказывать свою правоту. Зерна, посеянные им, медленно, но упорно всходили. Об Учителе узнавали в разных уголках России, звали на помощь. И он отзывался, срывался с места, мчался на зов, не думая о последствиях. И вновь и вновь попадал в тюрьмы и психиатрические лечебницы. Но все плохое проходило, преодолевалось терпением и венчалось победой. "Победа моя" — именно так называется одно из ключевых произведений Порфирия Иванова.