Практически счастливый человек - [103]

Л а д а. До меня сразу дошло, кто вы… Потом пригляделась, проверила… Все понятно — почему я сюда поехала, не хотелось, а поехала… Почему все поехали… Откуда вы знаете про нас. (Торжественно.) Вы — человек со счастливым биополем. Правильно?

П о ч т и  м о л о д о й  ч е л о в е к. Правильно.

Горит спиртовка. Почти молодой человек сел рядом с Ладой.

Л е в к а (приглядывается то к смутной фигуре, стоящей в эркере, то — к другой, стоящей ближе к лестнице). Две тысячи двухсотый год… Вот уже двести лет, как отключились водопровод, электричество, тепло… Никто уже не помнит, зачем нужны холодильники, телевизоры, магнитофоны. Человечество вернулось к инструментам, популярным в незапамятные времена: арфа, лютня. (Играет: гитара звучит у него почти как лютня.) Давно изгладились из памяти народов такие крупные деятели двадцатого века, как Петр Шмелев, создавший пятьдесят девять романов и сто томов философских эссе, Максим Лиотт, заработавший один миллион рублей… Давно забыт и некто Левушкин, уворовавший с товарной-сортировочной зубную пасту «Ред-уайт» и сигареты «Салем»… (Играет.)

П е т р (прислушивается). Беседует с Гараевой. Как же раскодировать мужика? Хоть какую-нибудь зацепочку, а?

Л а д а (энергично). Со мной последнее время что-то сотворилось. Вот как объяснить? Ну, как будто вчера только была на июльском пляже. А сегодня он — ноябрьский. Я как-то зашла в ноябре — прямо сердце упало… Топчаны ломаные, палки металлические, от зонтов которые. И ни одного живого человечка. Смотрите. Был СЕРП — и нету. И солистки Лады Гараевой — нету. И все в одну секунду. Голосишко у меня был не ах, а народу нравилось, даже фанаты были… И на чем все порушилось? На слове «профес-сионально». Как начали: «надо работать профессионально», «выйдем на профессиональный уровень»… (Махнула рукой.)

Кофе давно готов. Но ни он, ни она не прикасаются к чашкам.

Да мне и в детсаду не тошно — не думайте. Малышня, психологию их наблюдать… Это вы сказали Шмелю насчет Катьки и Мишки?

П о ч т и  м о л о д о й  ч е л о в е к. А что — зря?

Л а д а. Нет. По крайней мере, все стало ясно. Я знаю, нельзя тратить счастливое биополе на кого попало… Вы помогаете только тем, кому действительно плохо, под завязку. Мой случай. Поможете?

П о ч т и  м о л о д о й  ч е л о в е к. Помогу. Обещал и помогу.

Лютня-гитара звучит по-прежнему. Ребята по-прежнему на тех же местах.

Я вас люблю — и потому могу помочь.

Л а д а. Кого — вас? Нас всех? Или меня лично?

П о ч т и  м о л о д о й  ч е л о в е к. Вас — лично… Хотите, посажу в кабину, и мы уедем? Совсем другой город, все новое? И все начнется по-новому. Представляете? (Взял ее руку.)

Л а д а. Как просто: садишься в кабину — и другая жизнь. Значит, все зависит только от меня самой? Ни от Шмеля, ни от Лиотта, ни от… Это здорово! Я видела в кино такой город: поле, по нему тысячи одинаковых пятиэтажек — стоят себе кубики, как игрушечные. Мне понравилось. Людей полно, приехал ты, уехал — никто пристально не наблюдает, у всех свои дела… Увезете меня в такой город?

П о ч т и  м о л о д о й  ч е л о в е к. Увезу вас в такой город.

Л а д а. Трудно сразу решиться — столько связывает. Но как-то легче на душе: все-таки вариант, запасная дверь. В любой момент?

П о ч т и  м о л о д о й  ч е л о в е к. В любой момент…

Л а д а. Запишите мой телефон…

Появилась  Л и з а  со свечкой.

П е т р. Калитина подсоединилась. А он куда-то ускакал. С восторженным писком: «Ах, что я вам сейчас принесу!» Гад. Слушай, есть же телефон, — во бестолочь. (Потащил Левку в эркер.) Сейчас все выясним!

В эркере — мрачный  М а к с. Петр выдвинул телефон.

Вот он, родной. Отловим Боруха, он знает, чья дача. А может, и этого знает. Але, але… Все. Оборвалась линия. Остается перекрыть кислород и… Действительно, необитаемый остров! Слушайте, а если… (Шепчет.) Решение?

Бегут в центральную комнату, хватают шапки.

Сразу станет ясно, кто он и что. Железная улика, точно!

Л е в к а. Братцы, часы стали. Два ночи. А они молчат!

Все трое невольно замерли.

Л и з а (яростно ходит взад-вперед). …Он — художник, знаменитый. Ясно? Оглянись, это его работы, это по-настоящему большое искусство! Работал, не щадя себя, переутомление, срыв. У нас дома рассказывали его историю, понимаешь?.. Врачи посоветовали сделать перерывку: уйти на физический труд — покопать землю, покрутить баранку… Ты, Гараева, с ним просто несочетаема, с разных планет. А мы — с одной. Планета — творчество… У нас с ним — больше ничего нет. И я помогу ему вернуться в творчество, преодолеть недуг. Мне надоело тратить силы на бездарей, я хочу помочь подлинному таланту… Оставляю тебе товарища Шмелева, дарю. Вам как — в сумку возьмете или завернуть?

В центральную комнату вернулись ребята, страшно озабоченные, переговариваются шепотом:

— Я ж говорил — за этот крючок мы его и вытянем.

— Сразу брякнем: дескать, никакой машины нет?

— Ты сошел с ума, юрист. Сначала невинно так… А потом — как вдарим.

Вытаскивают что-то из кучи тряпья, примеривают.

Л и з а. Мы договорились с ним еще во время танцев, что уедем. Он отвезет меня домой, и мы будем встречаться. Ах, с каким удовольствием я всем им брошу через минуту: «Будьте здоровы, но — не до новых встреч!»