Прах земной - [28]

– Да, – удивившись, пробормотала. – Спасибо… На вот, кстати, я случайно салфетки влажные вчера нашла, когда консервы доставала. Вытри кровь с лица.

Склонив голову набок, Рич протянул руку и без колебаний взял одну салфетку, правда, не касаясь при этом моей ладони.

– Складывай вещи. Нам пора идти, – закончив с "умыванием" и отбросив салфетку в сторону, ровным тоном скомандовал неприкасаемый.

– Хорошо, – выдохнула. – А ты, значит, есть пока не будешь?

– В дороге поем.

– Так вредно же так есть… разве нет?

Но мой вопрос мужчина предпочёл проигнорировать, просто-напросто повернувшись к нам с Филей спиной.

Неужели старый неразговорчивый убийца возвращается?

Рич.

После страшной боли и криков незнакомых мне людей, виновников аварии и простых наблюдателей, резко наступившая тишина показалась чем-то нереальным. Прошло, наверное, немало времени, прежде чем лёгкий порыв прохладного ветра и слабый солнечный свет, еле-еле пробивавшийся из-за туч, убедили меня в обратном.

Надо же, помню, когда я бежал за Эленой, этих туч ещё не было, а сейчас уже наползли… непредсказуемые Пепелища.

Попытавшись приподнять голову, чтобы хоть немного оглядеть окружающее меня пространство, я неожиданно столкнулся с ещё одной проблемой, помимо неприятной рези в глазах и громкого стука сердца в ушах: со слабостью. Непривычное и очень чуждое для любого неприкасаемого чувство, которое до сегодняшнего дня лично я испытывал всего несколько раз за всю жизнь. Ведь слабость, мало того, что враг нашей профессии, так ещё и враг выживания.

Взять, к примеру, тот же город, точнее, городские помойки. Даже там слабые не живут.

Видел я один раз, как бомжа, сломавшего на моих глазах ногу, через пару минут загрызли собаки, почуявшие запах крови и прибежавшие с другого конца километровой свалки. А был бы тот человек хоть каплю сильнее и меньше бы обращал внимания на свою травму, то смог бы отбиться от них или, по крайней мере, убежать.

Вздохнув, я заставил себя выкинуть ненужные воспоминания из головы и для проверки попытался согнуть пальцы в кулак. Не получилось. А оттого не удивительно, что, не имея возможности нормально контролировать своё тело, я пропустил приближение постороннего человека. Хотя какой посторонний на Пепелищах? Скорее всего, это Элена пришла меня убить…

С удивлением осознав, что, возможно, нахожусь сейчас на пороге смерти, я почувствовал моментальный прилив сил. Ну вот, говорил же, что неприкасаемым не свойственна слабость!

Громко закашлявшись, я приподнялся на локтях с земли и резко сел. Потом перевёл пустой взгляд на девушку, которая пусть и выглядела испуганной, но в руках почему-то не держала ни ножей, ни пистолета, ни вообще какого-либо другого оружия.

Странно. Элена ведь знает, что сейчас, я вполне в состоянии или даже в настроении её убить, так чего же она не воспользовалась случаем, пока я был без сознания, и не перерезала мне, скажем, горло? Не ценит свою жизнь? А как же, в таком случае, Филипп? За него она разве не боится? За то, что я могу его сейчас убить, не переживает?

– Отойди, – говорю, не добавляя, что это в её же интересах. Ну и… частично в моих.

– В смысле? Куда отойти?

– Просто отойди. Но вообще, желательно куда подальше, – сказал, а губы сами собой сложились в улыбку. Причём действительно сами собой. Потому что, когда я попытался вернуть своему лицу привычное выражение, то понял, что не могу ничего исправить. Все мышцы будто окаменели.

Стоило Элене уйти, как из моего горла неожиданно вырвался короткий смешок, а на лицо наползла ещё более широкая улыбка. Быстро закрыв рот руками, я постарался переждать сумасшедшее, непонятное поведение собственного тела, которое, к слову, зачем-то стало раскачиваться из стороны в сторону, будто качаясь на качелях.

Одновременно с этим в голове кто-то робко, но вполне чётко сказал: "Люблю играть!".

Хотя, почему кто-то? Элена… детский голос Элены… но как я могу его слышать?

Что за шутки?

В левой руке, которой я держал девчонку, когда находился без сознания, появилось неприятное холодное покалывание, пальцы на несколько минут онемели.

Вскоре, правда, все неприятные ощущения ушли, голос в голове стих, а тело вновь стало меня слушаться.

Встав на ноги, я приказал Романовым быстро собираться и отправляться в дорогу, решив, что времени на завтрак и так ушло непозволительно много.

Последующие же полчаса я старательно убеждал себя в том, что всё со мной произошедшее просто небольшое "наказание" за длительный просмотр чужих воспоминаний, на деле оказавшихся для меня полностью бесполезными.

Оглянувшись, я внимательно посмотрел на идущую позади девушку. Смеясь, она разговаривала с братом и, кажется, не замечала ничего вокруг себя.

Какая беспечность. Или она думает, что в химической пустыне, из которой мы до сих пор не выбрались, нет никакой опасности? Напрасно. На Пепелищах никогда не существовало и поныне не существует такого понятия, как "безопасный". Да и какая безопасность, если здесь даже от времени суток может зависеть степень продолжительности чьей-либо жизни?

Как так? Ну, ночью, к примеру, как я уже говорил, из нор вылезает огромное количество хищников, от которых иной раз легче спрятаться, чем убежать. А днём (преимущественно после полудня) солнечные лучи, усиленные радиацией, могут изжарить тебя изнутри всего за несколько часов. Ужасная участь. Даже пытки Маэстро никогда не смогут сравниться с этими ощущениями…